Там, за передним краем - [45]

С шипением взвилась красная ракета. Это сигнал вперед. Но, как и было условлено, в атаку поднялись без стрельбы, без криков «ура». Подъем хоть и не крутой, но ночью, после болота, да еще с полной выкладкой, он был очень тяжелым. Ноги скользили по мокрой траве. От натуги перехватило дыхание. Неожиданно справа, где наступал третий взвод, раздалась резкая автоматная очередь. Ей ответили сразу несколько. И пошло! Все ясно: фашисты обнаружили наших. Пульсирующим язычком пламени дал о себе знать дзот, к которому пробирались Муравьев, Кологривов и Ушаков.

Над высотой почти все время висели осветительные ракеты. Они взлетали одна за другой. В их то ярко-оранжевом, то мертвенно-зеленом, то кроваво-красном цвете все вокруг казалось нереальным, фантастическим. То тут, то там вспучивались и с треском рвались большие огненно-бурые шапки. Сотни ярких светлячков носились в воздухе, впиваясь то в дерево, то в человеческое тело…

Выбрав позицию около поваленного дерева, Лавров и Марина залегли. Вадим не отрывал глаз от окуляра оптического прицела, указательный палец лежал на спусковом крючке: может, что-то покажется в амбразуре. Но там кроме дергающегося факела на стволе пулемета ничего не было видно. Решил все же выстрелить. Огонек на какое-то мгновение погас, а потом снова запульсировал. Лавров еще два раза выстрелил по амбразуре, но проку никакого не было. Снайперам ничего не оставалось, как сменить позицию. Обусловливалось это еще и тем, что к дзоту уже приблизились Кологривов и Ушаков. У них было по связке толовых шашек. Это «рационализация» Ушакова. К фашистской гранате с длинной ручкой он привязывал две или три толовых шашки по двести грамм каждая. Сначала это сделал, чтобы рыбу в озере глушить, а потом испробовал в бою. Довольно эффектно получилось — от землянки, куда он метнул свое изобретение, осталась куча дров и песка. А вот что получится сейчас?

Не переставая на чем свет крыть дождь, темноту и оккупантов, Ушаков полз к дзоту. Метрах в пятнадцати от него свалился в глубокую воронку, наполовину заполненную водой. Вслед за ним там же очутился и Кологривов.

— Бросай, — отплевываясь от попавшей в рот грязи, подтолкнул Ушаков своего напарника. Тот приподнялся и со всего размаха бросил связку. Она упала за амбразурой. Раздался сильный взрыв. Пулемет вроде бы захлебнулся, но тут же снова застрочил.

— Сила есть — ума не надо, — зло проговорил Ушаков. — Мазила! А ну-ка, прикрывай меня. — И со словами «Двум смертям не бывать…» метнулся к дзоту. Метров через пять упал, прижался к земле. Затем резко привстал и с хрипом: «На, мать вашу…» послал толовые шашки с гранатой прямо под язычок огня. И тут же горячая волна воздуха отбросила его назад.

Тем временем Лавров и Степаненко переместились влево и взяли на прицел ход сообщения, который вел от дзота к траншеям. После первого взрыва один гитлеровец кинулся было к дзоту, но его тут же уложила Марина. После второго, теперь уже из дзота, выскочили три фигуры. Далеко уйти они не успели. Два выстрела сделал Вадим, один — Марина.

Ушаков лежал, раскинув руки, Кологривов осторожно поднял его голову, спросил:

— Ваня, ты жив?

Разведчик молчал. Кологривов вынул из чехла флягу, отвинтил крышку и влил напарнику в рот немного водки. Тот поперхнулся, дернул головой.

— Ваня, так ты жив?! — обрадованно воскликнул Кологривов.

— Почти, — еле слышно ответил Ушаков и добавил: — Дай еще пару глотков, а то у меня давно кончилась. — И только он взялся за флягу, как над их головами тоненько просвистели пули. Кологривов плюхнулся рядом с товарищем.

— Гранату в дзот бросай. Чего рот разинул? — неожиданно рассвирепел Ушаков. — Подползай ближе и глуши, а я прикрою.

Через несколько секунд в дзот одна за другой полетели гранаты. Но стреляли не оттуда, а из траншей. С дзотом было раньше покончено.

В небо продолжали взмывать ракеты. То тут, то там темноту ночи прорезали огненные трассы снарядов. Вот впереди справа гулко застучал пулемет. Где он? Лавров, а вслед за ним Степаненко переместились метров на двадцать в сторону. Не видно. Еще метров на десять перебежали. И тогда увидели вспышки. По ним определили и расстояние. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Вражеский пулемет мгновенно смолк.

Рота, охватив высоту полукольцом, настойчиво продвигалась к вершине. По сути дела, оставалось заткнуть глотку только одному дзоту. Он вел огонь почти беспрерывно. И расположен был для обороняющихся очень выгодно. На подступах к нему не было ни кустарника, ни деревца. Наверное, специально вырубили.

Вадим с Мариной залегли около вывороченного пня и стали методически бить по амбразуре, по пляшущему языку пламени. Задача: не дать фашистам возможности вести прицельный огонь, отвлечь их внимание, ибо с другой стороны к дзоту уже подкрадывались Муравьев с двумя солдатами из взвода лейтенанта Павлова. Проходят пять, семь минут, и вот уже слышны треск автоматов, гулкие хлопки гранат. Огонек в амбразуре гаснет, будто сбитый ветром.

Миновав вершину, рота продолжала очищать высоту. Под уклон дело пошло лучше. Первая часть задачи, можно сказать, была выполнена. По приказу старшего лейтенанта Петрова солдаты, достигнув подошвы, стали зарываться в землю. Все понимали: фашисты не смирятся с потерей столь выгодного объекта и попытаются вернуть его.