Там, за передним краем - [47]

— Я не зашиб тебя, Ваня? — подползая к другу, спросил. Кологривов.

— Не-е, испугал только. Ты чего, тол, что ли, с гранатой шуранул?

— Противотанковую, чтоб поменьше осколков и ненароком тебя не задеть… — Кологривов осмотрелся. — Хорошая у тебя позиция. Если побольше патронов да гранат, да вдвоем, чтоб не было скучно… В общем, я перебираюсь сюда. — И только сказал это, как неподалеку брызнула осколками мина. Простонав, Кологривов схватился за бок.

— Ты что, Саша? Ранен? — Ушаков схватил руку Кологривова, отнял ее от бока. Она была вся в крови. Осколок по касательной сантиметров на десять распорол брюшину. Кишки обнажил, но, к счастью, не задел. Иван принялся перевязывать друга.

В горячке боя никто не заметил, что дождь давно кончился. Сквозь «окна» облегченных облаков проглядывало бледно-голубое небо. По остаткам кустов, по траве стелился туман. Молочной пеленой он пытался прикрыть изрубленный осколками, обгорелый лес.

На бреющем полете над высотой прошла эскадрилья штурмовиков. По соседству нарастал гул артиллерийской канонады. Значит, полк перешел в наступление. Скоро рота старшего лейтенанта Петрова, выполнившая свою задачу, будет отведена во второй эшелон. Снайпера и разведчики возвратятся под начало майора Стороженко.

— Марина, готовься домой. — Лавров повернулся к девушке. Она же в ответ не произнесла ни звука, лежала, скорчившись, на дне воронки. Что с ней? Неужели убита? Осторожно повернул за плечо. Спит! Натуральным образом спит! Натянула края пилотки на уши, подложила ладонь под щеку и посапывает. Что это? Усталость или своеобразная реакция организма на пережитое? Потряс за плечо. С трудом открыла глаза. Несколько секунд моргала, ничего не понимая. Потом, очевидно, дошло. Хотела вскочить. Вадим попридержал ее: бой-то продолжался.

— Как же я так? — изумленно воскликнула она. — Даже не заметила. Свернулась, чтоб теплее было, немного согрелась — и все, больше ничего не слышала. Вы уж, товарищ сержант, не говорите девочкам, а то засмеют.

Обтекая высоту справа и слева, в атаку шли первый и третий батальоны полка. Снайперам и разведчикам было приказано вернуться назад, собрать имущество и дальше двигаться вместе со штабом полка. Старший лейтенант Петров, передавший это распоряжение, от души поблагодарил Лаврова за помощь.

— Честное слово, — говорил он, — никогда не думал, что снайпер — такая сила в бою. Ведь только одна Чуринова два пулеметных расчета уничтожила. А сколько еще всякой нечисти они с латышкой на тот свет отправили! Били без промаха.

— Так у снайперов же пули зрячие, — вставила Марина.

— Как это — зрячие? — не понял старший лейтенант.

— Очень просто: перед боем мы им глазки рисуем, чтобы каждая видела, куда летит.

— А-а, — улыбнулся Петров. — Знаю я эти глазки: бьют наповал. В общем, всех вас буду представлять к наградам. Достойны. — Хотел идти, задержался, спросил чуть тише: — Как там Люда, поправляется? Обязательно привет ей передайте.

Святыня части

Когда вернулись к своим землянкам, прежнего порядка там уже не увидели. Оставшиеся разведчики и снайпера грузили на повозку штабное имущество, часть солдат помогала собраться медпункту. Увидев Антонину Петровну Языкову, Лавров спросил, как здоровье Михайловой.

— Хорошее, очень хорошее, — ответила врач, — но пока я ее от себя не отпущу. А что с лицом у этой девушки? — Антонина Петровна подошла к Марине, взяла ее за подбородок, повернула туда, сюда, еще раз посмотрела и, бросив короткое «за мной», направилась в палатку с красным крестом. Марина последовала за ней.

Из-за штабной машины вынырнул Гриша Девяткин. Увидел Лаврова и расплылся в улыбке.

— Товарищ земляк, с тебя причитается. Есть письмо! Только что доставили. Из родных краев, с Тамбовщины! Держи. Сто грамм потом не забудь.

Письмо было опять от Зины Юрловой. «Спешу сообщить, — писала она, — адрес Иры Зоновой. Случайно узнала от Марии Ивановны, классной руководительницы. А если точнее, то на ее столе увидела конверт. На перемене заглянула: от кого бы? Смотрю — от Иры. Адрес запомнила. Вот и шлю тебе. Кстати, и письмо твое отправляю ей в Симферополь».

Сколько радости доставило это сообщение Вадиму! Теперь-то у него есть возможность связаться с Ирой, рассказать ей обо всем, обо всем. Да и сама она, узнав адрес, поспешит, наверное, написать.

Лавров положил конверт в нагрудный карман гимнастерки и зашагал к землянке. Там уже были Надя Чуринова и Рита Кулдзиня. Они успели переодеться в сухое и теперь снимали плащ-палатки с нар, вытряхивали их, складывали.

— Командир роты доволен вами, — сообщил им Вадим, — говорит: представлю к наградам. — Поставил в пирамиду свою винтовку и разбитую — Марины. — Пойду сейчас к начальнику штаба, уточню задачу. Девушкам, когда придут, передайте, чтобы уложили все аккуратнее, плотнее. Путь предстоит неблизкий. До Риги не один десяток километров. Ну все, я пошел. Заодно, наверное, зайду на склад боепитания, получу оружие для Марины и патроны. Дайте мне пустой вещмешок. А эту, — показал на стоявшую в пирамиде разбитую винтовку, — пусть она сдаст в мастерскую, да побыстрее.

Майор Стороженко очень торопился. Лаврову сказал коротко: