Там, где папа ловил черепах - [98]
Кто-то окликнул. Оглянулась. За низким трухлявым заборчиком тети Юлии стоял ее сын Сандро. Раньше он и внимания на меня не обращал, как и я на него. А тут сверкнул черными в длинных ресницах глазами:
— О, как ты выросла!
Я сразу вспомнила бабушку Мари, Нану, акацию перед нашим подъездом и громкие разговоры о любви, которые мы с Люсей подслушивали из передней. Тогда юный Сандро устраивал там свидания с девушками. Со мной он прежде никогда не здоровался, и вдруг…
Я растерялась:
— Здравствуйте, Александр… Ревазович.
— О, зачем же так официально? — сразу запротестовал он. — Мы же давние друзья! Называй меня просто Сандро! Я же не такой старый, ха, ха, ха!
Я молчала: это было так неожиданно.
— Ты стала очень, очччень интересной! — продолжал за забором Сандро. Мне он был виден только до пояса, в белоснежной сорочке и при галстуке. Он ни секунды не стоял на месте и весь сиял. Да если бы на ногах его были шпоры, я, без сомнения, услышала бы звон.
— Послушай, открой секрет такого перевоплощения!
— В Уреках, в Гурии, так красиво, что и вы бы…
— Да неужели? Ай-яй-яй! Как жаль, что мне надо бежать, как жаль! Дела, дела… Извини, пожалуйста! — он крепко прижал руки к сердцу. — Но обещаю, в следующий раз…
Кивнул, прищурился, сделал глазами какой-то невероятный пируэт, после чего раскланялся почтительно, взмахнул кистью руки так, словно в ней была шляпа с перьями, и… исчез.
Я застыла с открытым ртом. Потом пошла к тете Тамаре.
— Какой чудак наш сосед Сандро! Вы слышали его разговор со мной?
— Не слышала и очень сожалею, — пошутила она.
— А из окна, может быть, смотрела его жена.
— Она не обращает внимания.
— Какая умная, — сразу прониклась я уважением к незнакомой женщине. — Он хороший врач?
— Наверное, хороший. Только вот, — тетя Тамара опять усмехнулась, — этакий Дон Жуан нахаловский. Ты при дяде Эмиле, пожалуйста, не говори о нем.
И тетя Тамара рассказала, как месяц назад к нам в подъезд постучали, дядя Эмиль открыл дверь. «Вы уважаемый Сандро?» — «Нет, я не Сандро». — «Тогда извините. Здесь где-то живет доктор. У нас тяжелый больной, а уважаемый Сандро лечит всю нашу деревню и… Мы только его хотим, только его. Где он живет, скажите, если можно?»
Эти двое были в войлочных тюбетейках, в чохах и с мешками в руках. Они, конечно, и не подозревали, что обратились к доктору, только другому. Дядя объяснил им, как пройти к Сандро, и, взбешенный, вернулся в комнату.
— Эмилю, конечно, обидно: уже который раз люди обращаются к нему как в адресное бюро и, главное, расхваливают Сандро, уверяя, что второго такого доктора нет на свете.
В комнату своей девичьей походкой вошла тетя Адель. Села в качалку, рассмеялась. Я с момента приезда Левы в Тбилиси уже привыкла видеть ее всегда печальной и озабоченной и потому удивилась: глаза ее искрились, она словно помолодела.
— Ира, можешь меня поздравить, я работаю в яслях Тамары музыкальным работником. Но тише, не радуйся так бурно, я верю в сглаз. Уже тысячу раз я проверяла и поняла, что сглаз не суеверие. Есть какая-то связь, очевидно, какая-то зависимость… Не знаю, но это факт.
И знаешь, в ясли меня приняли без документов! Я же, когда бросила консерваторию, никаких документов оттуда не взяла. Да и что бы значил тот документ? Когда заведующая предложила мне место через Тамару, я много вечеров тщательно готовила ясельную программу там же, в яслях. О, почему я столько лет не верила в себя? По теперь я буду стараться, и заведующая во мне не разочаруется. Какие мы были глупые раньше, какие глупые! Мы совершенно не знали жизни! Как я жалею, боже мой, как жалею! Это было так неумно…
— Довольно, Адель, — сказала из нашей комнаты мама. — Ведь через минуту раскаянье вылетит из головы и будешь продолжать в том же роде.
— Нет, почему же? — обиделась тетя Адель. — Жизнь научила меня…
— Ты слышала, как отреагировал Сандро на приезд Ирины? — деловито спросила тетя Тамара, пряча искорки смеха в ресницах.
— Уже? — тетя Адель привскочила. — Как, как это было? — И она еще ничего не услышав, залилась веселым заразительным смехом.
Я рассказала. И даже мама, не видя моих жестов и мимики, расхохоталась у своей машинки.
Поговорили и о других соседях. Дядя Платон, оказывается, приезжал из Гянджи тайно — делать нашей активистке Топе официальное предложение. А она отказала. Теперь она, быть может, и поверила бы в его постоянство, но… Как он исхудал в Азербайджане! Нет, нет, это ей не импонирует.
А как Бочия? О, там у них тысяча и одна ночь! Опять он приводил какую-то «прачку». Но на этот раз была рукопашная схватка — Дарья Петровна обратила в бегство соперницу, а Бочию пообещала замуровать. Замуровать? Да, да! Она теперь, уходя на службу, запирает его на ключ — вот до чего разгорелись страсти в нашем флигеле.
Мы хохотали долго. Так долго, что мама успела за это время приготовить обед. Как приятно быть дома. Я не знала, на кого глядеть, с кем говорить. Ходила и трогала вещи, все было родное, давно знакомое.
Вернулся от своего старого приятеля дядя Эмиль. Немного навеселе.
— Вы что-то часто стали прикладываться к рюмочке, — сказала, проходя мимо, мама.
— Разве? — добродушно усмехнулся он. — А знаете, мы вспоминали, как охотились недалеко от Кутаиси на волков.
Повесть советского писателя, автора "Охотников на мамонтов" и "Посёлка на озере", о случае из жизни поморов. Середина 20-х годов. Пятнадцатилетний Андрей, оставшись без отца, добирается из Архангельска в посёлок Койду, к дядьке. По дороге он встречает артель промысловиков и отправляется с ними — добывать тюленей. Орфография и пунктуация первоисточника сохранены. Рисунки Василия Алексеевича Ватагина.
Бустрофедон — это способ письма, при котором одна строчка пишется слева направо, другая — справа налево, потом опять слева направо, и так направление всё время чередуется. Воспоминания главной героини по имени Геля о детстве. Девочка умненькая, пытливая, видит многое, что хотели бы спрятать. По молодости воспринимает все легко, главными воспитателями становятся люди, живущие рядом, в одном дворе. Воспоминания похожи на письмо бустрофедоном, строчки льются плавно, но не понятно для посторонних, или невнимательных читателей.
«Прибрежный остров Сивл, словно мрачная тень сожаления, лежит на воспоминаниях моего детства.Остров, лежавший чуть в отдалении от побережья Джетры, был виден всегда…».
Герои произведений, входящих в книгу, — художники, строители, молодые рабочие, студенты. Это очень разные люди, но показаны они в те моменты, когда решают важнейший для себя вопрос о творческом содержании собственной жизни.Этот вопрос решает молодой рабочий — герой повести «Легенда о Ричарде Тишкове», у которого вдруг открылся музыкальный талант и который не сразу понял, что талант несет с собой не только радость, но и большую ответственность.Рассказы, входящие в сборник, посвящены врачам, геологам архитекторам, студентам, но одно объединяет их — все они о молодежи.
Семнадцатилетняя Наташа Власова приехала в Москву одна. Отец ее не доехал до Самары— умер от тифа, мать от преждевременных родов истекла кровью в неуклюжей телеге. Лошадь не дотянула скарб до железной дороги, пала. А тринадцатилетний брат по дороге пропал без вести. Вот она сидит на маленьком узелке, засунув руки в рукава, дрожит от холода…