Так начиналась Мещура - [11]

Мария и Нина обнялись, как добрые знакомые. Морс грел и успокаивал не только тело, но и душу.

— А можно и нам горяченького? — стали подходить изнурённые люди.

— Конечно, пейте на здоровье, — только и успевала разливать горячий морс по кружкам Мария.

— Люди добрые, подходите, — стали приглашать и другие хозяйки.

Днём полагался только морс, а ужин — вечером, когда работники вернутся из леса.

Матвей Власов, узнав о вновь прибывших, прибежал на берег. Он с надеждой вглядывался в толпу, пытаясь найти своих.

— Стеша, доченька! — увидел он свою семилетнюю кровиночку. — А где мама?

Дочка опустила глаза. Взрослые, которые приглядывали за ней в дороге, сказали, что её маму схоронили два дня назад.

— Стешенька, доченька моя, — Матвей поднял девочку на руки, крепко прижал к себе, так и пошёл с ней, пошатываясь и причитая: — Как же так? Как же без мамы? Стешенька. Хочешь пить?

Он подошёл к ведру с морсом, который разливала Клава. Увидев новую девочку и растерянного Матвея, она налила горячий напиток в свою кружку и протянула девочке:

— Осторожно, горячий, подуй, чтобы не обжечься.

— Да-да, не обожгись, — опомнившись, Матвей опустил дочку на землю.

Та осторожно взяла кружку и стала потихоньку пить, глядя на заботливую девушку.

— Меня зовут Клава, а тебя?

— Стеша, её зовут Стеша, — машинально ответил за дочь Матвей. — Попей, доченька, отдохни. И пойдём ставить тебе шалаш, тебе понравится. Как же так? — Он никак не мог принять печальную весть.

— Что случилось? — решилась спросить Клава.

— Наша мама не дошла. Так долго терпела, но не дошла.

Клава вздохнула. Она знала, как тяжело терять близкого человека.

— Ничего, Стешенька, ничего, мы одолеем. Сейчас тебе шалашик соорудим, тебе понравится, — повторял Матвей.

— А зачем ей шалашик? — Вмешалась девушка: — пусть со мной живёт. У меня просторно. Я теперь одна. Будешь моей подружкой? — Обратилась она к девочке. Та молчала. — Мы с тобой будем дружить и секретничать, ладно? — Клава повернулась к её отцу. — Матвей, пусть она будет у меня. Тебе на работу надо. Когда с ней возиться? А я посвободней, будем всё делать вместе. Я вон её с детьми познакомлю. Да, Стешенька?

Девочка нерешительно кивнула головой.

— Вот и хорошо. Матвей, иди, покажи дочке посёлок, а я тут управлюсь и приду. Сам-то морса попей.

Общая беда сблизила девочек. И неважно, что одной из них было пятнадцать лет, а другой только семь. За свою недолгую жизнь обе уже нахлебались горя.

А Мария никак не могла нарадоваться на мужа. Расспрашивала его обо всём подробно. И Николка, прижавшись к отцу, слушал его весь вечер. Шалаш для Владимира поставили быстро. Уже научились. Рядом не было места, поставили чуть поодаль. Но это неважно. Главное, семья в сборе.

— До чего же ты худой, — Мария гладила мужа по плечам.

— Ничего, были бы кости, мясо нарастёт, — шутил он, — главное, я вас нашёл.

— Переход из Турьи тяжёлый был? — спросила Мария, хотя по себе знала, как было тяжело.

— Да, многие не выдержали, — вздохнул отец, — многих похоронили. Особенно девочку жалко. Одна осталась. Где-то твоего возраста, Николаша. Ты её в обиду не давай. Женщин вообще надо уважать, а судьбой обиженных — особенно. Должен был её отец встретить. Не знаю, нашли они друг друга или нет.

— Завтра узнаем, — заверил сын.

— Ты у меня совсем взрослый стал, — теребил отец за вихры сына.

Наутро Колька оббежал весь посёлок, везде всё узнал. Сначала отметил, что людей стало значительно больше, и шалашей о-го-го сколько новых. А главное, узнал про новую девочку, где и с кем живёт, но пока её не нашёл. Побежал к деду Архипу:

— Дед, а дед, а что такое судьбой обиженная? Вот новая девочка судьбой обиженная.

— Да, внучок, растёшь ты не по дням, а по часам.

— Это как?

— Вопросы серьёзные задаёшь. Ладно, слушай.

Вот ты с папой, мамой живёшь. Трудно, но вы вместе, поддерживаете друг дружку. А ежели кто без родителей, вот и говорят: судьбой обиженный. Хотя, если разобраться, все мы тут судьбой обижены. Жили себе дома, никому не мешали… Да ладно. Рано тебе ещё и ни к чему. Ступай себе.

Мальчик дождался, когда Клава со Стешей пришли из леса с корзиной ягод, протянул новенькой руку и серьёзно представился:

— Николай Владимирович.

Девочка растерялась, нерешительно подала свою руку:

— Стеша.

— Вот, Стеша, если кто обидит, скажи. Хотя никто тут не обидит. Но всё равно обращайся. Ладно, я пошёл, а то некогда, — и убежал.

Клава с улыбкой наблюдала за этим знакомством. Ей нравился не по-детски самостоятельный, умный, сообразительный мальчишка.

Но не прошло и часа, Коля опять прибежал:

— Стеша, пошли что-то покажу.

Девочка вопросительно посмотрела на Клаву.

— Иди, иди, — разрешила та.

Мальчик привёл её к сосне, на которой было написано название посёлка.

— Видишь, написано «Мещура» — это наш посёлок. Я видел, как писали. Я первый.

Стеша недоверчиво посмотрела на Колю.

— Не веришь? Пошли у деда Архипа спросим. Мы с ним были, — обиделся было Никола.

— Верю, почему нет, — пожала плечами девочка.

— А ещё у меня друзья есть. И штаб у нас есть. Как-нибудь покажу, — Коле хотелось чем-то удивить Стешу, но она воспринимала всё очень спокойно, чем озадачивала нетерпеливого хозяина посёлка.