Сюрпрайз (Петербургские мосты) - [3]

Да и хрен с тобой, подумала Оля. Положила телефон на окно. Снова затянулась. Выпустив дым, изобразила на лице улыбку. Картина маслом: принцесса в тереме, сидит у окошка, сигаретку тянет, принца ждет. Оля заметила в одной из ячеек окна фотографию. Загнутая по краям черно-белая карточка. Красивая женщина, взгляд чуть в сторону и куда-то вдаль. Показная портретная отрешенность. Актриска какая-нибудь из прошлого века. Оля потянулась к карточке. И услышала внизу шум. Кто? Неужели вернулись эти?.. Вот дура, покурить захотелось!

Оля прислушалась: внизу кто-то ходил. Скрипнули ступеньки первой лестницы. Снова шаги, уже по второму этажу…

Оля подобрала бутылку. Ну вот, сидит такая принцесса в тереме с пустой бутылкой в руке, принца ждет. Обоссаться как смешно, если бы не было так страшно. В окно не выпрыгнешь — высоко. Да и захотела бы — в маленькое окошко не вылезешь.

Ступили на первую ступеньку лестницы, ведущей на третий этаж веранды. Ну все, приплыли. Сейчас будет смертоубийство, подумала Оля. Бросила окурок в окно. И задела телефон, тот полетел вниз, стукнулся об отлив второго этажа и шмякнулся в траву.

— Кто здесь? — услышала Оля мужской голос.

— А вы кто?

Над полом третьего этажа медленно показалась голова.

— Здравствуйте.

— Здрасте…

Оля крепче сжала бутылку. И тот, кто стоял на лестнице, это заметил.

— Что вам надо? — спросила Оля, понимая, что положение дурацкое.

— Я иногда сюда прихожу…

И мужчина медленно поднялся на пару ступенек. Теперь Оля видела его по плечи. Нет, не похож вроде на гопника. Небритый, правда. Впрочем, кто сейчас бритый? Сейчас чаще череп бреют, чем подбородок.

— Эту бутылку я в прошлый раз забыл унести. Извините.

Еще пара ступенек. Мужчина положил на пол небольшой рюкзачок. Сверху толстую книжку. Оля поставила бутылку рядом с собой на лавку. А он уже оказался на веранде. Сел с краю, словно дрессировщик, постепенно приучающий к себе животное.

Оля молчала, готовая в любую минуту снова схватить бутылку. Однако мужчина вел себя мирно. Достал из кармана рубашки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Лет ему было за сорок. Короткий волос, намечающаяся на темени лысина, глаза большие, спокойные, плоский нос и пухлые, вывернутые словно у негра губы. Что-то в этом сочетании было неприятное. Указательный палец, желтый, как у курильщика с большим стажем, стукнул по сигарете, хотя пепла на ней еще не образовалось.

— Я вам не помешаю? — спросил он.

Оля пожала плечами. Глупость какая. Уже помешал. Хотя чему? Что она здесь делала? Или что собиралась делать? И что, если я скажу, что помешал, вот так встанет и уйдет?

С улицы снова раздался хохот. Оля скосила взгляд на окно. Опять эти…

— И что вы здесь делаете? — спросил мужчина, пялясь на ее голые бедра.

— Курю.

Она закинула ногу на ногу, поправила платье. Разговор не складывался. Да и с чего бы ему складываться? Вряд ли когда-либо в своей жизни Оля заговорила бы с таким человеком. Разве что если бы они вдруг оказались вдвоем где-нибудь на Северном полюсе. Впрочем, веранда этой дачи и была сейчас таким полюсом.

— А я иногда захожу сюда. Тоже, как вы, выкурить сигаретку. И коньячку выпить. — Он кивнул на стоящую на лавке пустую бутылку. — Может, хотите?

И не дожидаясь ответа, он вытащил из рюкзака бутылочку коньяка и пластиковые стаканчики. Выдернул один из стопки.

— Нет, спасибо.

Вот еще не хватало. Надо рвать отсюда когти. Но на улице как раз напротив дачи пьяная троица устроила между собой ругань. Если уж выбирать из двух зол… И Оля снова закурила. Мужчина тем временем скрутил пробку, налил. Одним махом выпил.

— Неприятные типы, — сказал он. — Как-то раз иду по дороге, а они навстречу…

Он посмотрел на Олю, та выпустила струю дыма. Он снова налил себе. Сделал маленький глоток.

— Вы не бойтесь, я скоро уйду.

Будет лучше, если она уйдет.

— А хотите, я расскажу вам историю этой дачи? Ведь красивая, правда?

Вот еще мне краеведа не хватало, подумала Оля, неопределенно дернув плечом.

— Дачу эту построили в конце шестидесятых. Кругом такие неказистые все, а эта вот красавица прямо. Это сейчас вокруг понастроили дворцов, а раньше… — он пригубил коньяк. — Так еще бы. Ее строили по образцу одной дачи начала двадцатого века. Была такая дача Сапунова, не здесь, это южнее Петербурга. Сохранились фотографии дореволюционные. Потом в ней библиотека была. Там же были кем-то вычерченные планы и чертежи этой дачи. То ли ее переносить собирались, то ли ремонтировать. Кто теперь скажет! Потом немцы сожгли ее, когда отступали из-под Луги. И библиотеку сожгли. Но кое-что осталось. В том числе и чертежи. Чудом сохранились. Передали их в районную библиотеку. Какому-то архитектору они попались на глаза. Словом, прекрасный образец деревянной дачной архитектуры получил новую жизнь. Вот так-то.

Оля слушала вполуха, поглядывая через окно на троицу. Парни перестали гомонить, снова пустили по кругу пивной баллон. И, допив его, пошли, видимо, на станцию за новым.

— Самое интересное другое. Эту вот дачу строили моей маме.

— Маме? — Оля посмотрела на краеведа.

— Да. Вот ее фото на стекле.

Оля бросила взгляд на фотокарточку.

— Похожи? — он поднес фотку к лицу.