Сюрпрайз (Петербургские мосты) - [2]

Дача была необитаема. Здесь никто не жил — пустые, хоть и застекленные, окна. Дача отличалась от стоявших рядом — трехэтажная, с небольшой и также трехэтажной круглой верандой. Верхний этаж веранды вообще выглядел отдельной башенкой, за которой виднелась покатая шиферная крышка. Фонарь какой-то, подумала Оля, задрав голову. Она обошла дом. Все двери были закрыты.

Одно окно поддалось, рама открывалась наружу. Если встать на приступку, то втянуть свое закаленное фитнесом тело в проем было несложно. Впрочем, идея ей показалась дурацкой. Вот она такая вся на каблуках лезет в открытое окно, рискуя поцарапать себе коленки и ободрать локти.

— Аллё! — с той стороны дома послышался пьяный голос. — Слушай, Харян, ты слез с электрички?.. Ладушки. Давай мы не пойдем тебя встречать. Мы уже так прилично пивком накидались. Мы тебя здесь подождем…

И Оля поняла, что парни сейчас могут зайти и сюда. И пока они объясняли тупому собеседнику, куда ему идти, она, стараясь не шуметь, влезла в окно и закрыла за собой створки. И только сейчас поняла, какую невероятную глупость сделала. Ведь она сама себя загнала в ловушку. А если эта гопота сюда полезет? Здесь ни до кого не докричишься. Дура, тебя здесь высушат и похоронят. И найдут только через десять лет, когда это чудо сносить будут.

Оля поискала, где можно спрятаться, если вдруг пацанье полезет сюда. Только где тут спрячешься? Все как на ладони. Ни мебели, ни углов. Одни книжки на подоконнике.

Оля осторожно выглянула в окно: парни все еще маячили за забором, то и дело прикладываясь к пивному баллону. Один из них посмотрел на окна веранды, и Оле показалось, что он ее заметил. Она отошла в тень и оттуда снова посмотрела через окно на улицу. Нет, показалось. Может, обойдется, и они, дождавшись своего дружка, уйдут?

Оля подошла к лестнице. Коснулась перил, прочных, резных. И у нее закружилась голова.

Когда ей было семь, такая лестница рухнула вместе с ней. Они с Сашкой, одноклассником и однопартником, летом после окончания первого класса убежали на соседнюю улицу и залезли в старый деревянный наполовину сгоревший дом. Его должны были снести. Уже и забором начали обносить. И вот они — Олька и Сашка — залезли в этот дом. Это было их приключением: обгоревшие стены, поломанная мебель, скрипучие доски, торчащие гвозди — этого всего не было в привычной жизни, а потому манило. Разбитый местами пол, за половицами — чернота подвала. Скрученная проводка, свисающая вдоль стены. Крутая лестница на второй этаж… Олька первой вступила на нижнюю ступеньку. И ей показалось, что ступенька будто подалась навстречу, словно, намагниченная, прилипла к ступне. А следом двинулась другая…

— Давай не пойдем туда, — сказал Сашка.

— Нет, пойдем, — заупрямилась Олька. И чего бы ей туда не идти? Если уж приключение, то приключение.

Но Сашка отказывался. И тогда Олька сказала, чтобы он оставался здесь, а она пойдет на второй этаж одна. Сашка пожал плечами, изображая равнодушие — кому хотелось признаваться в трусости. И Олька пошла. И на середине ей вдруг показалось, что лестница качнулась. Олька остановилась на мгновение, но было поздно: что-то затрещало, и все с грохотом полетело куда-то вниз и вбок.

Олька отделалась ушибом руки. А Сашки не стало. Лестница упала прямо на него, длинный гвоздь вошел в шею… Мать тогда, отойдя от первого шока, наорала на Ольку: приключение, какое к чертям приключение! Приключение должно заканчиваться вовремя! И Оля до сих пор помнила ее крик…

Если что, она полезет на второй этаж. Справится, сможет. Она подняла со второй ступеньки книжку. Бордовая обложка, белые буквы: «Венгерские повести». Пыльная, открывать не хотелось, и Оля положила ее на пол рядом с лестницей.

Послышался смех, и Олька глянула на окно. И вовремя. Один из парней открыл калитку. Оля сама не заметила, как оказалась на втором этаже веранды. Здесь тоже было пусто. Но, в отличие от первого, в глубине Оля разглядела книжный стеллаж под потолок. Казалось, он был вделан в стену. А если так, понятно, почему его оставили. Однако непонятно было другое: почему оставили книги. Книги занимали все полки стеллажа, книги лежали и на подоконниках, и на полу, и на ступеньках узкой лестницы, ведущей на третий этаж.

Оля осторожно подошла к окну: парня нигде не было видно. Прислушалась. Внизу тихо. Значит, никто в дом не лез. Вышел парень, на ходу застегивающий джинсы. А на улице появился еще один. Со второго этажа хорошо было видно, как троица двинулась в сторону от дома. Ну, слава богу.

Оля обошла второй этаж, вернулась на веранду. Перебороть себя и забраться на третий? Узенькая лестница, зажатая между двух стен, выглядела крепкой.

Верхний этаж веранды был совсем маленьким. Круглый, метра два с половиной в диаметре. На две трети фасада застеклен. Мелкая сетка рамы. Запыленные стекла. Под окнами — выкрашенная, как и пол, в коричневый цвет лавка. Жить здесь невозможно, только посидеть, покурить да поглазеть в окно. Оля сделала шаг, по полу покатилась пустая бутылка из-под коньяка. Все-таки здесь кто-то бывает. Вон и на лавках нет слоя пыли. Она толкнула окно. То не было закрыто на шпингалет. Села, закурила. А что, романтичненько так. Отодвинула ногой пустую бутылку. Выпустила дым в окно. Набрала Игоря. Тот сбросил вызов. Отделался опять эсэмэс: «Заканчиваю с гайцами, целую».