Сын вечности - [47]

– Раньше.

Глаза Эдуардо вспыхивают серым затмением, он светится и начинает преображаться. Я не сразу, но понимаю – это тот парень, которого я видел в первый вечер появления Венценосного мечтателя. Тот, что снимал схватку. Потом он преображается в Джеймса, который вместе с Ортоном торговал Варевом, – у этих двоих были одинаковые чехлы для телефона. И еще раз – в единственного послушника, который сбежал с фабрики. Последняя вспышка, и он снова становится собой.

– Извини, если какие-то детали не совпадают, цвет глаз, длина волос и рост сейчас значения не имеют. Но ты ведь понял, о чем я? Нью-Йорк огромный, Эмиль. Постоянно встречаешь людей, которых видишь в первый и последний раз. А вот ты выскакиваешь словно светлячок в ночи.

– Кто бы говорил, Эдуардо, ты вообще считаешься мертвым.

– Меня так больше не зовут. Эдуардо Айрон погиб во время Блэкаута. – Все его ухищрения поглотила тьма. – Не только ты проживаешь вторую попытку.

Он знает о моем происхождении. Теперь я еще больше надеюсь, что Чароходы оставят его в этой кладовке.

– И как же теперь тебя зовут?

– Несс Арройо.

Если я правильно помню, Арройо – девичья фамилия его матери. Он постарался уничтожить любую связь с Айроном.

– Твой отец знает, что ты жив?

– Нет.

– Марибель сможет использовать это против тебя, если ты не расскажешь про Джун.

Несс кивает, как будто уже успел об этом подумать.

– Думаю, что у инспекторов есть отдельный отряд для поиска этого убежища, но, если сенатор узнает, что я жив, он вытащит из постели всех до единого, лишь бы меня найти. Он не может допустить, чтобы вся страна узнала, насколько лжива его кампания. Только не перед выборами.

Он называет отца сенатором. Когда в детстве Брайтон сердился на папу, он мог неделю звать его Леонардо. Очень безличное обращение, но папа не показывал, как его это задевает, чтобы Брайтон не думал, что победил.

– Неужели тусить с Кровавыми чародеями лучше, чем жить в доме Айрона?

Несс встает. Он выше меня на дюйм, может на два, но кажется невероятно мощным – плечи опущены, взгляд напряжен. У меня опять колотится сердце.

– Банда вывернула меня наизнанку. Они огранили меня, сделав опасным и сообразительным. – Он дергает ногой, и цепь стучит по полу. – Это меня не удержит. Я могу перевоплотиться в ребенка, вывернуться и свернуть тебе шею. – Он делает шаг, и мой кулак тут же загорается. Серо-золотое пламя освещает лицо Несса: тени под глазами, выражение усталой обреченности, которое я теперь тоже вижу в зеркале.

– Сенатор использовал меня как пешку, как глашатая поколения. Раз за разом. Все должны были увидеть, как плачет ребенок, потерявший мать из-за жестокости небожителей. Кровавые чародеи тоже не невинные овечки, но я больше не позволю сенатору использовать себя. – Он отворачивается и растягивается на полу, подложив под голову рулон бумажных полотенец. – Спокойной ночи, светлячок.

Двадцать четыре. Бессилие Брайтон

Я на крыше, пытаюсь успокоиться; в небе мерцает Венценосный мечтатель. Эмиль раскомандовался, потому что у него есть способности, но я и сам еще могу получить силу благодаря своему происхождению. У ма никогда не проявлялись способности бабушки, но, возможно, Венценосный мечтатель одарит меня видениями. Я смогу стать могущественнее Абуэлиты, смогу предвидеть следующие ходы Луны и защитить команду от внезапных нападений.

Я снова докажу, что меня нельзя просто так выгонять.

Открывается дверь, и появляется Пруденция. Прохладный ветер сразу берет свое, и она потирает голые руки.

– Я тебя искала.

– Нашла.

– Как ты?

Она садится рядом, и ее присутствие гасит распаляющий меня гнев. Мне все еще жарко, но теперь кажется, что я сижу рядом с горящим камином, а не стою в центре пожара. Мне хочется обнять ее и согреть.

– Меня не ценят. Они вообще понимают, что я для них сделал? И что там нес Эмиль насчет того, что мне нужно пойти и заняться своими бесполезными видосиками?

– Он не говорил, что они бесполезные.

– Но имел это в виду. А я тоже мир спасаю.

– Конечно, Брайтон, но это командная работа. Каждый играет свою роль. Есть встречи, где нам не стоит присутствовать, и битвы, от которых нам лучше держаться подальше.

– Где Эмиль, там и я. Вот и все.

Пруденция отворачивается от Венценосного мечтателя, и я не вижу ее глаз.

– Ты хочешь защитить его или доказать, что чего-то стоишь?

– Я уже все доказал, Пру. Прости, если мои достижения хуже, чем у Эмиля.

– Завидовать нет смысла. Его это все не радует, но он старается. Вы оба очень хороши по-своему, не забывай это.

– Ой, брось. Что крутого в том, чтобы случайно получить силу и терпеть, когда тебя ведут за ручку? Я охрененно хорошо делаю свое дело, потому что всю жизнь упорно трудился.

– Посиди один еще немного. – Пруденция встает. – Вспомни, что мы все в одной лодке.

Она уходит. Я не окликаю ее и не иду за ней. Я остаюсь наедине с Венценосным мечтателем, пока не промерзаю до костей. Тогда я возвращаюсь внутрь и сажусь за свои бесполезные видосики в компьютерном классе. Врать не буду, поддерживать Эмиля, как раньше, мне сложно. Хоть он и кидается во всех огнем, но, если бы не я, этой славы ему не видать. Я легко мог бы вырезать из видео самые удачные моменты с ним, чтобы по Сети бродило меньше гифок. Но в результате я удаляю только кадры, на которых Марибель кидается на Джун, чтобы убить ее. Хотя Джун помогает Кровавым чародеям на арене, нельзя давать подписчикам повод называть Марибель убийцей. Мы должны контролировать нарратив. Так будет лучше.