Сын Ра - [18]

Однажды нашему неформальному лидеру коллектива, как сказали бы сейчас, креативному директору арт-группы «Пассаж» Сереже Новикову пришла в голову гениальная идея — выступить на школьном вечере — концерте, приуроченному ко встрече выпускников 8 классов. Дело в том, что в девятом классе мы с Мишей Петровым и еще тремя мальчиками, практически, остались в «гордом» одиночестве среди девушек 9 — го класса: большинство парней ушли в ПТУ и техникумы, Новиков и Куприянов перевелись в элитную школу N3 с физико-математическим уклоном, а Лена Митерева и еще одна девочка Лариса Мигранова — в карагандинское музыкальное училище. Учителя нашей школы решили устроить встречу выпускников «а ля ностальжи», на которую планировалось пригласить музыкальный коллектив из нашей шефской организации «Автопарк N9» «Песни дальнобоя», которые Новиков, в свойственной ему ернической манере, сразу окрестил «Песнями долбо…ба». Этим обстоятельством мы и решили воспользоваться. Шефы имели отменную для того времени аппаратуру, на которой мы могли в полном блеске проявить свой «незаурядный» талант и «выдающиеся» музыкальные способности. А чтобы придать данному событию большей значимости и официоза, Сережа решил перед началом выступления обратиться с пламенной речью к нашим бывшим одноклассникам и посвятить им это «эпохальное» выступление. На совете коллектива, из нашего, прямо скажем, совсем еще небольшого репертуара, мы отобрали всего два подходящих произведения: известную песню рок-группы «Animals» «Дом восходящего Солнца», русский текст для которой написал Новиков, и инструментальную пьесу французской группы «Спэйс» из альбома 1978 года.

«Гала-концерт» 1980 года

Вечер состоялся в пятницу 13 октября 1980 года — я на всю жизнь запомню эту «пятницу 13-го»! С самого начала все складывалось у нас далеко не лучшим образом.

Во-первых, по странной традиции в Казахстане всех мальчиков допризывного возраста в десятом классе военкомат заставлял в те годы бриться наголо. В итоге мы с Мишей Петровым со своими голыми черепами накануне этого сакрального вечера стали похожими на каких-то гуманоидов или кришнаитов, ожидающих прихода долгожданного Бога Кришны, что, конечно, совсем не добавляло привлекательности нашему, еще совсем юному музыкальному имиджу. Зато этой участи успешно избежал Сережа Новиков, так как его элитная физико-математическая школа не разрешала военкомату производить подобные экзекуции над своими дорогими питомцами.

Во-вторых, в день выступления Сережа сильно простудился, заработав ангину и совершенно потеряв голос. Он в панике с утра прибежал ко мне домой и проскрипел противным голосом: «Серега, у тебя есть эвкалипт?» Мама была еще дома и навела ему для полоскания горла раствор эвкалипта. «Ты знаешь, что у нас еще один «облом» — Миша сегодня уехал на соревнования по хоккею, — нанес мне еще один удар «ниже пояса» Сережа. — Так что мы с тобой, к тому же, остались и без ударных!» «Серж, все складывается к тому, чтобы отменить выступление», — мрачно подытожил я сложившееся положение вещей. «Вот уж хрен, все равно будем выступать, мы не можем терять такого шанса быть услышанными. Тем более, что вчера я позвонил Лене Митеревой и пригласил ее с Ларисой Миграновой на наше выступление!» Ну что же, теперь отступать было некуда. С учетом сложившейся ситуации решили играть «Спэйс», а барабанщика из шефского коллектива попросить подыграть нам на ударных.

С тяжелым сердцем, как на Голгофу, шли мы с Сержем в душный, переполненный людьми спортивный зал 47-й школы, где через несколько минут должно произойти одно из двух событий: либо на нас обрушится вселенская слава, либо нас закидают тухлыми яйцами, а то еще и дадут от чистой души по шее за самонадеянность. Увидев Лену Митереву, стоящую возле окна вместе с Ларисой Миграновой, мы подошли поздороваться, после чего Сережа торжественно объявил: «Скоро мы с Графом будем играть!» Лена с неподдельным интересом посмотрела на меня. Было очевидно нескрываемое женское любопытство, а в голубых глазах юной прелестницы читался почти профессиональный вызов: «Ну-ну, посмотрим на что вы, лабухи, способны!» «Дальнобойщики» отработали пять или шесть песен под одобрительный гул толпы, извивающейся огромной змеей в танцевальном «шейке» — предтече современного «хип-хопа», когда мы отважились, наконец, подойти к музыкантам и предложили им взять кофе-паузу, предоставив инструменты нам. Я подошел к рыжему длинноволосому барабанщику и спросил:

— Ты не мог бы нам подыграть первую композицию 1978 года группы «Спэйс», а то у нас ударник заболел!

— Да не вопрос. Конечно, смогу! Мы тоже играем эту композицию. Она у вас в ля-миноре?

— Да!

— Ну вот и отлично! Сыграем.

Мы заняли места согласно «боевому расчету»: я, соответственно, за двухрядным немецким органом «Vermona»; Сережа — с мертвенно — бледным лицом и огромной бас-гитарой на плече за стойкой микрофона. Да, честно говоря, было отчего побледнеть. Мы первый раз в жизни видели профессиональные инструменты такого высокого класса! Если даже у меня вид органа, имеющего, в общем-то, такую же клавиатуру, как и мой любимый «Petrof», вызвал тихую панику в душе одним только видом тумблеров и регистров, то что надо говорить о Сереже, который первый раз в жизни взял в руки бас — гитару, гигантский гриф которого чуть ли не в 1,5 раза был длиннее его «деревяшки» со звукоснимателем. «Я сразу понял, что играть на ней не буду; я просто не знал, где и какие ноты надо брать по этим огромным ладам!» — рассказывал потом Новиков, но я то этого не знал и начал, как правильный музыкант, добросовестно играть вступление к пьесе, стараясь не замечать огромную толпу, в любопытстве придвинувшуюся практически вплотную ко мне и моему инструменту. Поскольку я склонил голову над органом, вид у меня был абсолютно сюрреалистический — толпа могла видеть только мой голый череп и бегающие по клавишам руки. Звук от органа был абсолютно писклявый и очень тихий, который к тому же многократно отражался от стен акустически неприспособленного спортивного зала, но я уже не мог переключать регистры, так как руки были заняты; к тому же я боялся, что в результате моих манипуляций на незнакомом инструменте картина со звуком может стать еще хуже. Заканчивался второй такт моего вступления, я выходил уже на третий круг, а обещанной звуковой поддержки «виртуозной» бас-гитары и ударника все не было. Я бросил через плечо быстрый взгляд на Новикова, тот в растерянности крутил и щелкал тумблерами бас-гитары, делая вид, что пытается сделать звук громче. Барабанщик же невозмутимо сидел за ударной установкой и, судя по его отрешенному виду, вовсе не собирался подыгрывать. «Мы так не играем!» — сквозь все более нарастающий гул толпы прокричал он мне.