Сын Ра - [20]

Последние полгода до окончания школы мы работали, как одержимые, боясь не успеть закончить «Джимми — шизофреника». Особенно удивлял и одновременно радовал Мишаня — он, с большим трудом выкраивая время в своем жестком спортивном графике, как заведенный, ходил на все репетиции, в совершенстве освоил свою уникальную ударную установку и порой выдавал такие «вкусные», замысловатые синкопы и виртуозные ритмические проходки, которые сам же всего через пару минут уже не мог повторить. Теперь, чтобы сэкономить время на дорогу, Миша всегда приходил ко мне с огромным баулом хоккейного снаряжения, который вызывал восхищение и любопытство (тогда хоккей был в особом почете у народа) всей детворы нашего дома. Все музыкальные партии и сцены рок-оперы мы записывали на мой, довольно неплохой для того времени катушечный магнитофон «Сатурн — 201», а чтобы не занимать драгоценное репетиционное время, в отсутствие ребят я, методом проб и ошибок, пытался найти в комнате оптимальные, с точки зрения акустики, сектора, куда следовало поставить микрофоны.

Мы работали, как оглашенные, с фанатичным блеском в глазах, вплоть до июня 1981 года — последнего моего лета в любимой Караганде. Подходила ответственная пора выпускных экзаменов и надо было срочно заканчивать с музыкой. Наконец, «Джимми — шизофреник» был полностью записан, но нам не хватало «благодарного» слушателя, чтобы оценить достоинства нашей титанической работы. Вскоре было найдено решение и этой проблемы — мы решили выставить колонки на балконе и устроить, таким образом, наше первое публичное выступление во дворе моего дома. Так мы и поступили, а сами при этом, спустившись инкогнито вниз на улицу, из укромного местечка стали с интересом наблюдать за реакцией импровизированного зрительного зала на наш дебют.

Был прекрасный июньский полдень, на улице было полно млеющего от жара народа, так что время для демонстрации аудиозаписи было выбрано как нельзя кстати. И грянул наш «Джимми — шизофреник» на всю Вселенную. Рок — опера начиналась очень эффектно — с душераздирающего вопля Сережи Новикова: «Убили!» — и сразу же, «с места в карьер», очень динамично, как в детективах Чейза, разворачивался захватывающий, почти детективный сюжет о судьбе несчастного хиппи, который окончательно запутался в своих исканиях смысла жизни и обрел покой только на электрическом стуле. Музыка произвела во дворе эффект разорвавшейся бомбы. Несколько минут после того, как закончилась запись, во дворе стояла гробовая тишина, а потом жильцы дома, среди которых были молодые женщины с детьми и многочисленные подростки, стали шумно обсуждать услышанное, пытаясь понять, что же, все-таки, им такое интересное и одновременно очень странное показали. Насколько мы могли судить по обрывкам фраз, доносившихся до нас, ни у кого из них даже не возникло мысли, что это было произведено в кустарных условиях обычной квартиры, причем их же дома. Все они пришли к единому выводу о том, что им показали какую-то новую постановку радиоспектакля на американский сюжет, в которой сыграли, безусловно, профессиональные артисты. Признаюсь, это доставило нам троим тогда немало приятных мгновений. Тогда я вдруг отчетливо понял, какая, все-таки, это заразная вещь — «звездная» болезнь! Когда отзвучала в эфире наша музыка, мы с грустью посмотрели друг на друга, внезапно осознав, что на этом премьерном показе рок — оперы закончилась не только наша совместная творческая жизнь, но и счастливое, беззаботное детство.

Наконец, наступило долгожданное лето 1981 года, а вместе с ним и горячая, ну просто очень горячая пора выпускных школьных экзаменов. Здесь, я считаю, пришло время сказать несколько теплых слов о моих дорогих и горячо любимых учителях 47-й школы, которым я, поистине, обязан всем, что имею в этой жизни!

Учитель математики Вера Гавриловна Краснова (к большому моему сожалению я недавно узнал, что она умерла) преподавала математику в моем классе с 5 по 10 классы. Она жила с мужем и приемной дочерью в соседнем подъезде нашего дома. Это была очень приветливая, высокая, худенькая женщина с добрым лицом святой Матроны Московской и очень доброжелательным отношением к людям. Совсем недавно, в 2008 году, в Москве я узнал от мамы Сергея Новикова Тамары Семеновны о том, что Вера Гавриловна всегда очень любила меня почти материнской любовью. Я, конечно, чувствовал это и понимал, что неспроста эта замечательная женщина пять лет не вызывала меня к доске по математике, заботясь о моем душевном здоровье, а в конце 10-класса сделала все, чтобы у меня в аттестате стояло «хорошо» по алгебре и геометрии вместо законного «трояка». Дело в том, что мне с детства абсолютно не давались точные науки, и Вера Гавриловна, конечно, сразу это поняла. Причем мудрость этой женщины состояла в том, что она спокойно приняла этот факт, не устраивая сцены ревности к своему предмету, как это постоянно делала молодая физичка, считавшая, что я игнорирую ее предмет, отдавая предпочтение другим учебным дисциплинам. Проблема была еще и в том, что я всегда блистал по всем предметам гуманитарного цикла, что, конечно, давало определенный повод так думать. Но нет (сейчас я могу сказать об этом во весь голос), эта женщина глубоко заблуждалась — я был беспросветно туп для естественных наук, а когда речь заходила о тригонометрии, вообще превращался в идиотствующего солдата Швейка. Уж насколько Сережа Новиков, прирожденный учитель, опрометчиво пообещав моей маме, попытался что-то сделать в этом направлении, особенно накануне выпускных экзаменов, но и тот безнадежно махнул рукой со словами: «Ну вы, батенька, и тупица!» Конечно, мудрая Вера Гавриловна, Царствие ей Небесное, сделала самое лучшее, что было возможно в данной ситуации, оградив меня от публичных выступлений и демонстрации моих «недюжинных» математических способностей, но одновременно этим самым она превратила меня и в заложника ситуации — стоило только ей заболеть и поменяться учителю, как журнал в моей графе по алгебре и геометрии моментально начинал пестрить «двойками». Так что ни о каком переезде нашей семьи в другой город до окончания школы не могло быть и речи — я реально рисковал в новой школе остаться без аттестата о среднем образовании.