Сын леса - [7]
— Можно идти? — спросил, поскольку его больше ни о чем не спрашивали.
— Иди, пока! — нехотя разрешил майор.
Алик, сутулясь, закосолапил по бревнам моста. Зубами скрипел: как юнца поймали на слове. Хоть говорили как со скотом…
Уазик, резко развернувшись, пополз вверх по заросшей травой дороге, но она заканчивалась в полусотне метров от моста, переходя в широкую конную тропу.
Машина снова развернулась и запылила вниз по ущелью, в обратную сторону.
Алик сел, подождал, когда она скроется за поворотом, скинул рюкзак и поплелся берегом за утопленной штормовкой. Жаль было выброшенного мяса.
Мышей в лагере прибывало. Всю ночь они лазили по натянутому тенту палатки, шелестели полиэтиленовыми мешками, мешали спать. Из-за них толком не выспался. Утром сложил палатку и стал набивать рюкзак. Путь предстоял по левому берегу реки. Хотелось обследовать все пади, выйти к границе участка, затем переправиться через реку, обследовать два притока правого берега. Эфедры там не могло быть, но свои места надо знать.
Алик залил костер. Солнечные лучи уже скользили по лесистому северному склону хребта. Сверкали белые выбросы лавин, подмытые течением реки. Свежий ветер нес запахи снега и талой земли. Отшагав по тропе километров пять, он остановился возле ручья. Падь, из которой ручей вытекал, поросла густым кустарником, но немного выше было то, что надо: скалы и лес. Алик стал продираться к ним сквозь колючки, выбрался на склон и еще издали узнал место своего будущего жилья, как, наверно, зверь узнает будущее логово. Поросший можжевельником склон обрывался к ручью отвесной гранитной скалой, под ней была площадка. Чистый ручей огибал ее и водопадом скатывался в небольшой природный бассейн. Алик опустился перед ним на колени, напился и сел, посматривая по сторонам. До реки минут пятнадцать ходьбы, до моста — полчаса.
Эфедры поблизости нет, сухостоя мало — трудновато будет строиться, забрасывать продукты и ходить на работу. Но избушка будет скрыта от чужих глаз и без нужды никто не придет в гости. Ощущение защищенности и покоя, перевешивало здравый хозяйский смысл.
Алик посмотрел на склон противоположного берега реки, крутой, покрытый лесом, на вершине его вздымались красноватые, отвесные скалы с каменным куполом странного вида — будто это башня или старинная крепость. Из-под купола тонкой змейкой тянулся узкий кулуар, распаханный многолетним сходом лавин. Его выброс из снега, камней и выкорчеванных деревьев лежал почти на берегу реки. Вот бы где устроиться — уж там-то никто не потревожит. Правда, путь из дома до рабочего места занимал бы весь день и вода там вряд ли есть поблизости. Если только построить лифт и водопровод… И завертелись в голове глупые несбыточные мысли об устройстве неприступной крепости, о теплом доме, полном детей, о любимой женщине. Алик спохватился, когда представил семерых крепких парней, сидящих за столом в том неприступном доме. Усмехнулся.
Сплюнул. Только что из города, а уже понесло…
В чистом майском небе застрекотал вертолет, сделал круг над той самой скальной башней, завис над ней, резко снизился и пропал. Впрочем, через пару минут он взмыл с того же самого места. Похоже, что высаживал кого-то. Выходит, что и там покоя нет. Алик встал, поправил на плечах лямки рюкзака, на ходу просматривая в бинокль противоположный берег реки. Верхняя граница его участка проходила где-то здесь: выше резать эфедру нет смысла — все равно не вывезешь. Но он поднялся еще километров на семь, вынул из кармана измятую схему. Та падь, где он нашел подходящее место для жилья, называлась Жим-Жирт — мертвая тишина в переводе с казахского. Алик хмыкнул, название ему нравилось. Теперь он стоял у устья другого распадка — Аурулы, но прохода туда не видел — может быть, врала карта?!
Алик переправился через реку, слегка зачерпнув воду сапогом. Возле устья притока Байсаурки был молодой ельник, среди деревьев клокотала прозрачная горная речка. Чикиндист стал подниматься по ней, вкрадчиво заглядывая в омуты и ямы. Под водопадами среди камней лениво изгибались крупные рыбины.
Алик сбросил сапоги, вырезал удилище, настроил удочку, поймал мельтешившую муху, насадил на крючок, подвел к самому носу одной из непуганых рыбин, она, изогнувшись упругим телом, брезгливо оттолкнула наживку.
— Ишь, какая разборчивая, — пробормотал он, снял с крючка мокрую, хрустнувшую в пальцах муху, вытер руку о штаны. Покрутил головой, осматривая траву и кустарник, накрыл ладонью зеленого кузнечика. И опять рыба отвергла наживку.
— Чего ж тебе надо, стерва? — сплюнул в воду Алик, толкнул пяткой камень на сыром песке. В утрамбованной лунке под ним забегали черные муравьи с крыльями. Насекомое задергало на крючке полудюжиной тонких ножек, и не успела наживка коснуться воды, как одна из рыбин схватила ее, в дугу согнув удилище. Вскоре на берег вылетела еще одна.
Алик развел костерок на плоском камне, насадил на прутик выпотрошенную рыбину, испек ее. Форель почернела, потеряв свой радужный блеск, расшеперила жабры и обгоревшие плавники.
Перекусив, он наловил муравьев в спичечный коробок, вытряхнул из чехла палатку, сложил в него рыбу и пошел вверх по речке, время от времени забрасывая удочку. Он поднялся километров на пять и поставил палатку: слишком много времени он потратил на рыбалку, а надо было поторапливаться, чтобы сходить к куполу и посмотреть, зачем туда садился вертолет: может быть там геологи стоят?
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
Дойти до конца «Великого Камня» — горного хребта, протянувшегося от Байкала до Камчатки и Анадыря, — было мечтой, целью и смыслом жизни отважных героев-первопроходцев. В отписках и челобитных грамотах XVII века они оставили свои незатейливые споры, догадки и размышления о том, что может быть на краю «Камня» и есть ли ему конец. На основе старинных документов автор пытается понять и донести до читателя, что же вело и манило людей, уходивших в неизвестное, нередко вопреки воле начальствующих, в надежде на удачу, подножный корм и милость Божью.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.