Связной из Багдада - [33]

– Боитесь, что я могу узнать какие-то ваши тайны? – разозлился Дронго.

Пьеро скучающе посмотрел на него.

– Я ничего не боюсь, – спокойным голосом ответил он, – мне приказали, и я буду с вами.

– Что вы себе позволяете? – спросил Решетилов, подходя ближе. Пьеро соскочил с подоконника, вытянулся перед генералом. – Возвращайтесь в управление.

– Нет, Юрий Васильевич, – улыбнулся Пьеро, – я должен быть рядом с экспертом. Такая у меня задача от моего руководства.

– Вы разве не из нашего ведомства?

– Из Ясенева, – пояснил Пьеро.

– Ясно. – Генерал нахмурился. – Поедете с нами, – приказал он. – У нас в машине есть свободное место. – Затем повернулся к Дронго: – Надеюсь, он не будет вам надоедать.

– У нас еще один больной, – напомнил Дронго. – Нужно найти этого Сургутского. И немедленно. Если он тоже в больнице, значит, мы должны отправиться к нему. И как можно быстрее.

– Сейчас найдем, – пообещал генерал, вытаскивая мобильный телефон.

Глава 11

По дороге в другую больницу Дронго подумал, что Решетилов имеет ряд положительных качеств, которые явно помогли ему в продвижении по службе. Дисциплинирован, настойчив, энергичен. Вцепившись в проблему, не успокаивается, пока не получает конкретного результата. Несколько хамский характер – это результат его воспитания, но, очевидно, он проявил себя ценным работником, умеющим решать проблемы, стоящие перед их ведомством.

На этот раз они направлялись в знаменитую больницу на улице Грановского, где раньше лечили исключительно высокопоставленных государственных служащих и членов Политбюро. Находилась она рядом с домом, в котором тоже жили многие выдающиеся люди, в том числе прославленные маршалы. А сейчас, по полученным сведениям, именно туда госпитализировали семидесятилетнего профессора Сургутского.

В центре они попали в автомобильную пробку. Решетилов поминутно доставал мобильный телефон, связываясь со своими сотрудниками.

– Скоро по Москве ездить будет совсем невозможно, – раздраженно жаловался он им, – повсюду эти дурацкие пробки. Вадим, включи мигалку, – обратился генерал к водителю, – может, с ее помощью сумеем быстро проскочить.

– Нет, Юрий Васильевич, – виновато ответил тот, – я уже пытался. Тут все забито. Пока впереди машины не пройдут, нам отсюда не выехать. Извините…

Решетилов в очередной раз достал телефон, набрав номер, сразу спросил, явно продолжая предыдущий разговор:

– У него есть семья?

– Есть, – сообщил ему собеседник. – Сын Аркадий Николаевич Сургутский, сорок три года, кандидат наук. Работал в системе Внешторга за рубежом. В настоящее время работает в представительстве шведской компании «ИКЕА». Несколько дней назад был в Стокгольме. Разведен. От первого брака у него восьмилетний сын. Во втором браке детей нет. У самого профессора Сургутского супруга умерла четыре года назад. Долго и тяжело болела. В настоящее время он проживает в их квартире на улице Тимура Фрунзе вдвоем с дочерью.

Генерал коротко пересказал это сообщение Дронго и продолжил телефонный разговор:

– Понятно… Сургутский – специалист по ядерным проблемам? Он был засекречен?

– Не был. Он занимается химической физикой. Очень известный специалист. Его труды печатались в Америке, Англии, Швейцарии. Преподает. Мы все проверили. Он действительно был учителем Адабашева.

– Распечатка его телефонных разговоров уже есть?

– Сейчас должны подвезти. Все разговоры за последние три месяца. И с домашнего телефона, и с двух мобильных – его и дочери. Нет сомнений, они знакомы с Адабашевым.

– Сургутский бывал в Пакистане? – поинтересовался Решетилов.

– Никогда не был. Последний раз был на конгрессе в Лозанне два года назад. До этого – на научных форумах и симпозиумах в Монреале и Хьюстоне. Сейчас мы проверяем, был ли там в это время Ахмед Парвиз.

– Быстрее проверяйте, – потребовал генерал, – что еще?

– Мы уже начали операцию по внедрению в их квартиру. Через пятнадцать минут дочь Сургутского вызовут к отцу в больницу, и мы туда войдем. Установим микрофоны, проведем предварительный обыск.

– Совсем не обязательно, что он непорядочный человек, – вставил Дронго. – Может, его попросил об услуге коллега, он и позвонил своему ученику…

– Все может быть, – согласился Решетилов, повернувшись к нему. – Но мы обязаны проверить. Что у нас нового по поводу этого хранилища? – спросил он у своего сотрудника.

– Пока проверяем, – ответил тот. – Поднимаем документы шестидесятых годов. Очень многих уже нет в живых, товарищ генерал.

– У нас нет времени, – напомнил Решетилов, – ищите быстрее. Нам нужно выйти на конкретных людей уже сегодня к вечеру. Подключите сотрудников других отделов. С нами приехали двое из группы Бадырова. Используйте их наработки.

– Казахи уже здесь, – сообщил офицер, – мы начали с ними работу.

Решетилов убрал аппарат и, не выдержав, заорал на водителя:

– Ну, сделай же что-нибудь! Иначе мы простоим в этих пробках до вечера.

Водитель испуганно обернулся, начал энергично сигналить, включил мигалку. Подталкивая другие машины, он попытался выехать. Раздался противный скрежет металла трущихся друг об друга автомобилей. Но водителя в этот момент меньше всего волновала сохранность его машины. Он старался выехать из пробки, лихорадочно вращая руль. Сидящий рядом с ним Пьеро являл собой образец благоразумия. У него не изменилось даже благодушное выражение лица, словно они находились не в пробке, а дышали свежим воздухом на загородном участке под Москвой. Впрочем, Дронго знал, что вывести из себя этого человека практически невозможно.