Связной из Багдада - [35]

– Мы только на минуту, – вежливо начал Дронго, но Решетилов просто отодвинул врача и вошел в палату. Оба офицера ФСБ встали перед дверью, преградив доктору путь.

Сургутский лежал в дальнем углу. Увидев вошедших, он не удивился, словно ждал, когда к нему наконец придут. В палате, кроме него, находился еще один больной.

Решетилов подошел ближе. Дронго встал рядом с ним.

– Бегаем по больницам, – недовольно заметил генерал. И, наклонившись к больному, громко сказал: – Здравствуйте, Николай Федорович.

– Здравствуйте, – неожиданно ясным и достаточно уверенным голосом ответил Сургутский.

– У нас к вам дело, – гораздо тише объявил Решетилов. Видимо, он решил допрос второго свидетеля провести сам.

– Кто вы такие? – поинтересовался профессор.

– Я генерал Федеральной службы безопасности, – ответил Юрий Васильевич, – моя фамилия Решетилов.

Сосед Сургутского испуганно выглянул из-под одеяла. Очевидно, должность и место работы Решетилова производили на него впечатление.

– Вы приехали сюда из-за сына? – неожиданно спросил профессор.

Решетилов и Дронго переглянулись.

– Нет, – ответил генерал, – мы хотим поговорить с вами. Извините, что вынуждены беспокоить вас в таком состоянии.

За дверью послышался шум. Очевидно, лечащий врач хотел войти в палату и помешать допросу, но стоящие в дверях офицеры ФСБ не пустили его в комнату.

– Мы хотим побеседовать с вами насчет вашего бывшего ученика. – Решетилов заговорил громко и четко, выделяя каждое слово. – Вы знаете Адабашева Роберта Надировича?

– Конечно, – ответил Сургутский и тяжело вздохнул. – Значит, вы пришли сюда за этим…

– Мы пришли узнать, почему вы ему позвонили и попросили о помощи, – объяснил генерал. – Вы сказали Адабашеву, что нужно помочь студентам-иностранцам, найти для них лабораторию. Вы знаете этих людей? Вы их видели?

Сургутский молчал.

– Вы меня слышите? – встревожился генерал, наклоняясь к больному.

– Конечно, не знаю. Но не нужно так громко, – попросил профессор. – Вы, наверное, и сами догадываетесь, что я никого из них не мог знать. Меня попросили позвонить, я и позвонил моему бывшему ученику. А через несколько недель Адабашев появился у меня. Он, кстати, очень плохо выглядел. И рассказал мне, что лабораторию использовали в каких-то непонятных целях. Мне, конечно, было неприятно. У нас состоялся очень сложный разговор. И в результате я попал в больницу. А где он сейчас?

– Тоже в больнице. Абадашев получил очень сильную дозу облучения.

– Я так и думал. Значит, они действительно использовали лабораторию для какого-то непроверенного эксперимента. Какое безобразие! Нужно запрещать такие опыты.

Решетилов глянул на Дронго. Кажется, профессор не собирался издеваться над ними.

– Вы думаете, там проводили опыты? – переспросил генерал.

– Конечно, – ответил Сургутский, – иначе в лаборатории не остался бы такой фон. Сейчас в погоне за деньгами готовы делать все, что угодно. Любые рискованные эксперименты, любые непроверенные опыты.

– Возможно. – Решетилов не хотел ничего объяснять. – Так кто же попросил вас об этом? Вы ведь сказали, что не знали этих иностранцев. Тогда почему вы позвонили Адабашеву?

– Меня попросили… – Сургутский отвернулся.

– Погодите, – уже более настойчивым голосом произнес генерал, – кто попросил? Мне нужно знать, кто вас попросил!

– Этого я вам не скажу. Это мое личное дело.

– Не личное, – повышая голос, заявил Решетилов, – совсем не личное. – Он посмотрел на второго больного. – Я не хочу вас пугать, профессор, но положение гораздо хуже, чем вы можете себе представить. И нам нужно немедленно знать имя человека, который просил вас позвонить Адабашеву.

– У вас свои обязательства, а у меня – свои, – отозвался Сургутский. – И я не собираюсь больше разговаривать с вами на эту тему. Достаточно и того, что я попал в больницу…

За дверью усилились голоса. Вероятно, к лечащему врачу прибыло подкрепление.

– Мы заберем вас отсюда, – принял решение генерал. – И тогда вы узнаете, почему мы так настаиваем.

– Я нетранспортабелен, – сообщил профессор. – Или вы хотите меня убить за мою ошибку?

– Подождите, – вмешался Дронго, дотронувшись до генерала, – не спешите. Я все понял. Не нужно так нервничать, Николай Федорович. Вы ведь попали в больницу недавно? А ваш бывший ученик болеет уже давно. Значит, инфаркт случился у вас не после разговора с ним, а после разговора… – Сургутский напрягся, сосед на всякий случай закрылся одеялом и отвернулся в другую сторону, Решетилов нахмурился. – После разговора с… вашим сыном, – выпалил Дронго, глядя на больного.

Тот дернулся.

– При чем тут Аркаша? Его обманули, он не виноват.

– Но вы же понимаете, что сделали что-то неправильно, – возразил Дронго. – Когда мы вошли, вы были уверены, что мы приехали из-за вашего сына. Он прилетел несколько дней назад, а вы сразу попали в больницу после разговора с ним. Это он попросил вас позвонить Адабашеву?

– Вы хотите, чтобы я сдал вам моего сына? – спросил профессор. – А я думал, что тридцать седьмой год больше никогда не повторится.

Решетилов вспыхнул и уже собирался что-то сказать, когда Дронго удержал его за руку.

– Не нервничайте, Юрий Васильевич. Профессор Сургутский даже не представляет себе, в какую жуткую историю его втянули.