Связной из Багдада - [32]

– Ясно, ясно, – успокоил его Дронго, – я все понимаю. Не нужно так беспокоиться… Значит, вы приехали в Москву и пошли к вашему знакомому. К тому самому, который рекомендовал вам этих «студентов» с их опытами? Верно?

– Да. Я думал… я хотел все выяснить…

– Кто этот человек? – спросил Дронго.

Адабашев отвел глаза.

– Вы приехали в Москву из-за него. Вы получили сильную дозу облучения, – напомнил Дронго, – он по существу вас подставил. А вы не хотите его назвать. Кто этот человек?

– Я не могу…

Решетилов заерзал на месте. Дронго глянул на него и прочитал в глазах генерала решимость любым способом узнать правду. В отличие от несчастного преподавателя Дронго понимал, что у Адабашева нет никаких шансов сохранить свою тайну. Достаточно сделать один укол «сыворотки правды», и ослабевший организм больного не сможет сопротивляться. Но ему не хотелось передавать его в руки «эскулапов» из контрразведки.

– Мне нужно знать имя этого человека, – упрямо повторил он. – Боюсь, вы не до конца осознали, что произошло у вас в Новосибирске. Там выгружали контейнеры с отходами ядерного топлива. Ваша лаборатория заражена так, что ее нужно уничтожить. Это чудо, что вы еще живы. Скажите мне, кто это был. Поймите, речь идет о жизни миллионов людей.

– Это мой знакомый, – выдавил Адабашев. – Я не хочу, чтобы вы его допрашивали, мучили… Ваши офицеры…

– Наши офицеры не будут с ним разговаривать, – перебил его Дронго, – назовите мне его имя.

– Нам необходимо знать, – не выдержал Решетилов.

Дронго сделал ему знак рукой, чтобы он не вмешивался, видя, как тяжело говорить больному. В любую секунду Адабашев мог потерять сознание.

– Роберт Надирович, – постарался как можно спокойнее сказать Дронго, – я хочу вам объяснить, что происходит. В этом городе живут ваша родная сестра, двое ее детей, ее муж со своей мамой. Вы не ходили к ним, чтобы, не дай бог, не причинить им какого-нибудь вреда. Теперь послушайте меня. Эти компоненты, которыми вы облучились, вывезли из Новосибирска. И мы подозреваем, что в Москву. У нас есть основания предполагать, что здесь готовится террористический акт. Невероятный, чудовищный, после которого в городе будет невозможно жить еще много веков. Если вы меня понимаете… Смотрите на меня, – потребовал он, увидев, что больной закрывает глаза. – Я хочу, чтобы вы подумали о семье вашей сестры. Они сгорят первыми. Вы же ученый, должны это понимать.

– Они… они могут погибнуть?..

– Да. – Дронго поднялся со стула и наклонился к больному. Он подумал, что нельзя так близко подходить к облученному человеку, но сейчас было не до таких опасений. – Кто ваш знакомый? – снова спросил Дронго. – Назовите мне его имя.

– Он… он сейчас болеет… – выдохнул Адабашев. – Его нельзя трогать. У него был инфаркт. Его нельзя нервировать…

– Мы не будем его нервировать. Назовите его имя. Кто это?

– Мой учитель… – Адабашев закрыл глаза, и Дронго с ужасом подумал, что сейчас он потеряет сознание и они никогда не узнают имени, которое может их привести к раскрытию преступления. Даже Решетилов, должно быть, испугавшись того же, поднялся с места.

– Говорите! – Дронго протянул руку, чтобы дотронуться до Адабашева, и стыдливо отдернул ее. Он боялся трогать этого человека. И не заметил, что перешел на крик.

– Это мой учитель… Сургутский Николай Федорович… профессор Сургутский… только его нельзя сейчас беспокоить. Я ему звонил, хотел с ним встретиться… Мы с ним один раз разговаривали, и я ему сообщил про лабораторию… Сказал… А потом мы должны были встретиться еще раз. Но он попал в больницу. Думаю, что это я виноват… это я довел старика…

– Не нужно так переживать. – Дронго отыскал глазами кнопку вызова медицинской сестры и нажал на нее. Когда вбежала медицинская сестра, он показал на больного. – Кажется, ему совсем плохо. Сделайте ему укол.

– Уходите, – замахала на них пожилая женщина. – Уходите отсюда. Довели человека…

Дронго и Решетилов вышли из палаты. За дверью их ожидал Набиуллин. Увидев генерала, он вытянулся перед ним.

– Капитан Набиуллин, – отчеканил Решетилов, – возвращайтесь в управление и доложите, что я отстранил вас от этого дела. Вы не умеете разговаривать с людьми. Все ясно?

– Так точно. Но я…

– Выполнять! – Решетилов повернулся к нему спиной. – Здорово, – обратился он к Дронго. – Все выяснили так быстро и четко. Хорошо, что вы вспомнили о семье его сестры. Это на него подействовало сильнее всего.

Дронго тяжело вздохнул. Каждый такой разговор отнимает много сил. Было ясно, что несчастный преподаватель, решивший самостоятельно провести расследование, обречен. И Шерлока Холмса из него явно не получилось. Дронго посмотрел в конец коридора и увидел знакомую фигуру Пьеро. Тот так спокойно сидел на подоконнике, словно давно привык ожидать своего напарника в этой больнице. Дронго подошел к нему.

– Зачем вы сюда приехали? – удивленно спросил он. – Мы никуда не сбежим. Отсюда заедем в другую больницу, а потом в ФСБ.

– У меня есть приказ моего руководства быть постоянно с вами, – улыбнулся Пьеро. – И в счастье, и в горе, как раньше говорили при венчании, богатым и бедным, на земле и на воде мы должны быть вместе…