Святополк Окаянный - [136]
Всхлопотались вятшие: надо встренуть хромого (тьфу-тьфу, боле не услышите!) так, ровно о нем токо и страдали-думали. Оно и нет другого-то выхода.
Ярослав, шедший Киев на щит брать, был удивлен столь пышной хлебосольной встречей, даже ловушку заподозрил, и первое, что потребовал от вятших:
— Приведите мне Святополка и Бориса.
Переглядываются бояре, пожимают плечами:
— Ярослав Владимирович, да где ж нам их взять-то? Чай, ты их воевал, они у тебя должны быть.
Ярослав сам знает, что «должны бы быть», да нету. На два-три ряда мертвых на поле ратном проверили по его приказу, не нашли ни того, ни другого. Ускользнули братцы, ровно их и не было, шатры лишь на память оставили.
Ярослав еще там, у Любеча, попрекнул Эймунда:
— Ну, так где твои живые или мертвые?
— Будут, Ярослав Владимирович, обязательно будут, — отвечал уверенно варяг, словно искомые князья за ближайшим лесом дожидаются.
Вообще-то Ярослав был благодарен Эймунду Ринговичу. Именно он придумал удар по киевлянам с двух сторон и именно ранним утром, когда все дрыхнут без задних ног. Вот что значит большой боевой опыт. Но войти в Киев — еще не значило стать хозяином его, желанным для жителей. Надо было сделать сразу такое, чтоб привлечь на свою сторону весь город. Ну, если не весь, так большинство.
И когда на главную площадь пригнали пленных с любечской рати, сбежался туда почти весь Киев. Матери сыновей искать, жены мужей, сестры братьев. Шум и плач на площади. Плачут те, кто не увидел своего, а раз нет его среди пленных, — значит, убит. Радуются те, кто и сыскал своего единственного, но тоже ревут, зная, что пленному грозит. Рабство. Придется выкупать полоненного. Это сколько ж заломят за него победители?
Все пленные в колодках, привязаны к общей волосяной веревке, сбиты в кучу, окружены варягами, которые никого к ним не подпускают. Не глядят, мать ты или жена полоненному, отталкивают грубо, рычат, как на собак:
— Пошла вон!
Приехал на площадь великий князь Ярослав Владимирович, не спеша объехал полон, словно подсчитывая: сколько ж их? Остановил коня, поднял руку, тишины прося. Зашикали в толпе друг на друга, вроде стихать начали, лишь старушонку какую-то унять так и не смогли, воет, ровно волчица. Может, глухая она? Разбираться не стали, треснули чем-то по башке. Сомлела несчастная. Умолкла.
— Господа киевляне, — начал Ярослав, — вот ваши сыны и братья, поднявшие на меня меч. Что они заслужили от меня?
Князь обвел притихшую толпу вопрошающим взглядом. Но никто не осмелился ответить ему. Все знали, чего заслуживают пленные.
— Правильно, — сказал Ярослав, хотя в толпе и не пикнули. — Правильно, для пленного — прямой путь на рабий рынок. Но я своею великокняжеской властью прощаю их. И даю им свободу.
Взревела, вскричала площадь торжествующе. Забурлила, заклокотала: «Слава Ярославу-у-у! Слава-а великому кня-зю-у-у!»
И тут же, смяв оторопелое варяжское охранение, обняла толпа своих прощенных сыновей, растворила в себе. Куда делись колодки, волосяные веревки, мигом все разлетелось в клочья, в щепки.
— Слава великому князю!
Благодарные женщины целовали пыльные сапоги Ярослава Владимировича, ехавшего к своему дворцу. Кто до сапог не дотягивался, стремена лобзал.
— Спаси тебя Бог, благодетель ты наш.
Однако во дворце хмуро встретили великого князя военачальники, и первым высказался варяг:
— Плохо делаешь, князь. Чужое добро раздариваешь.
Но Ярослав и глазом не моргнул:
— Здесь все мое, Эймунд. Понял? Все.
Неожиданно варяга поддержал Вышата:
— Ты не прав, Ярослав Владимирович. Полон был взят нами на рати собственными руками. Он наш. Это наша добыча.
— Сколько ж ты хотел выручить за пленных?
— Ну, хотя бы по две гривны за голову.
— А я заплачу вам по десять гривен. Слышишь? По десять гривен каждому новгородцу. И, кроме того, не забывай, тысяцкий, я с Новгорода отменил выход Киеву. Навечно отменил, мне будут идти лишь мытные куны. Разве мал от того Новгороду прибыток?
Что было возразить на это знатному новгородцу? Как отменил Ярослав новгородскую дань Киеву, сидючи в Новгороде, так и ныне на том же стоит, сев в Киеве на стол великокняжеский. Держит слово Ярослав Владимирович, держит, дай ему Бог здоровья и долгих лет жизни.
— Я в Киев ехал не завоевателем, — продолжал Ярослав, — а хозяином на отчий стол осиротевший. Так с чего я должен начинать? А? С продажи киевлян в рабство, так, что ли? Нет, други мои, вы завтра меня покинете, получив свое за труды, отбудете в края родные, а я с ними останусь до скончания живота. Моя б воля, я и тех, что полегли на Любечском поле, оживил и отпустил с миром. Я не с киевлянами воюю, а с похитителями стола отчего. Вот кого, ежели б я пленил, уж не выпустил бы.
Последней фразой Ярослав Эймунду рот заткнул: обещал пленить, а где они? Вот и помалкивай.
Позвали к Ярославу и казначея Анастаса. Когда явился старик седобородый, но еще крепенький, князь спросил его:
— И кому ж служит казна киевская?
— Ведомо, престолу, — отвечал хитрый старец, разумно уклоняясь от имени.
— Ныне я на столе киевском, старик.
— Значит, и казна твоя, князь.
— Сколько в ней?
— Точно не упомню, но не менее восьми тысяч гривен.
Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
Роман Вениамина Шалагинова рассказывает о крахе колчаковщины в Сибири. В центре повествования — образ юной Ольги Батышевой, революционерки-подпольщицы с партийной кличкой «Кафа», приговоренной колчаковцами к смертной казни.
В книгу члена Российского союза писателей, военного пенсионера Валерия Старовойтова вошли три рассказа и одна повесть, и это не случайно. Слова русского адмирала С.О. Макарова «Помни войну» на мемориальной плите родного Тихоокеанского ВВМУ для томского автора, капитана второго ранга в отставке, не просто слова, а назидание потомкам, которые он оставляет на страницах этой книги. Повесть «Восставшие в аду» посвящена самому крупному восстанию против советской власти на территории Западно-Сибирского края (август-сентябрь 1931 года), на малой родине писателя, в Бакчарском районе Томской области.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.