Святая тьма - [15]
— Ну, уберетесь вы отсюда или нет?!
Первым поднялся со скамьи и неохотно поплелся к дверям сопляк в коричневой рубашке. Но двигался он так медленно, что начальник скинул с себя мундир и засучил рукава рубахи на немецкий манер.
— Ну погоди, я тебе сейчас вмажу, негодяй ты этакий!
Но негодяй не испытывал желания попасть в его руки. Он уже не раз видел в трактире своего отца, на что способен начальник станции, когда хорошо выпьет. Почуяв, что дело добром не кончится, сопляк проскользнул в дверь и исчез в темноте.
Начальник, отдуваясь, натянул мундир, торжественно застегнул его на все пуговицы, еще больше сдвинул фуражку на правое ухо и подступил к Ременару.
— И тебе было б не вредно испариться! Авось до утра проспишься. И стой смирно, мужлан несчастный!.. Отвечай: сколько на твою долю выпало еврейского добра? Красть, разбойничать, грабить — на это вы мастера. А ну, давай сюда ключи от их дома, не то разорву тебя пополам, сволочь железнодорожная!
— Пан начальник, — вытянулся Игнац Ременар, ругая про себя друзей, бросивших его одного, — не забывайте, что я сейчас не ваш подчиненный, а гардист при исполнении обязанностей!
Ну мог ли начальник станции не съездить нахала по морде? А насчет этого он был мастак! И началась настоящая потасовка, которая продолжалась до тех пор, пока на перроне по появились рабочие-габаны, ехавшие в Братиславу. Они увидели, как Венделин Кламо, защищая начальника, молотит кулаками Игнаца Ременара, услышали причитания Лохмайеров, забившихся в темный угол, и сразу сообразили, в чем дело.
— Хорошо, что мы сегодня пораньше встали, — бросил один из них своему товарищу, — надо это прекратить.
Они схватили Игнаца Ременара за ноги и, словно мешок картошки, выволокли на улицу. Казенные гардистские сапоги, оставшиеся у них в руках, полетели ему вслед.
— Возьмите у него ключи! — крикнул им начальник. — Не то эти несчастные не смогут попасть домой.
Золтан Конинасек слышал, что происходит на перроне, и в первый момент решил вступиться за своих помощников, но, увидев габанов, раздумал. Сбросив впопыхах с парапета ящичек с цветущим мускатом, он перепрыгнул через него на перрон. Прежде чем исчезнуть в темноте, он кинул дежурному:
— Сорвалось! Ну, ничего, этот ваш дурак еще будет пенять на себя! Вечером встретимся на мельнице. На страж![5]
Горошина с полуслова понял, что сорвалось и кто дурак. Но не успел он прийти в себя, как к дежурке подлетел взбешенный начальник станции. Сброшенный ящик с мускатом он счел доказательством того, что маленький дежурный отважно боролся с долговязым гардистом.
— Ты бы подержал его, пока я добегу! — рявкнул он на Горошину. — Мы б ему карманы вывернули, посмотрели, сколько он на этом свинстве заработал!
Но тут подоспела дебелая супруга начальника станции и повела своего героя, сразу превратившегося в кроткую овечку, домой. Раздевая и укладывая его в постель, она все удивлялась, где он мог так вывозить свой новый мундир. Потом она сварила ему черного кофе. И чем больше он его пил и трезвел, тем больше приходил к убеждению, что допустил нынешней ночью что-то такое, что может весьма пагубно отразиться на его карьере.
Утром солнце поднялось из болотистых Багнисек, словно из мягкой постели, и разом сбросило с себя белесую простыню редкого тумана. С каждым часом на улице становилось все жарче. К тому времени, как прошли рабочие поезда и, словно два сказочных коня с развевающимися гривами, пролетели два скорых, солнце уже припекало вовсю.
Венделин Кламо от души радовался весеннему солнышку — с самого утра вокруг было так светло, тепло и хорошо, что даже долгое дежурство у багажного отделения не казалось таким нудным.
Но вот уже сменились дежурные по станции, заступила другая смена стрелочников, а Игнаца Ременара, как это частенько случалось, все не было. Уйти домой Кламо не мог. Впрочем, до прибытия следующего поезда времени оставалось много, и он решил разнести уведомления. Старик надеялся, что получатели итальянского вина в благодарность за хорошее известие поднесут ему рюмочку-другую. После бурной ночи это совсем не помешало бы.
Когда Кламо садился на свой велосипед, дорогу ему преградила супруга начальника станции. Она была не причесана и одета в старый неказистый халат. Только крайняя необходимость могла заставить ее выйти в таком виде из дому.
— Скажите, пан Кламо, что тут мой муж вытворял ночью?
— Что вы, сударыня, — смущенно проговорил старик, — ничего он не вытворял. Вел себя, как обычно, когда является навеселе.
— Ничего себе "навеселе"! Да ведь он, говорят, учинил здесь настоящий дебош!
— Не знаю, сударыня, что вы имеете в виду, — удивился Кламо. — Что он выгнал с вокзала Каринечко, так это совершенно правильно. Чего тут не видел этот сопляк? Съездил Ременару по морде — так этого негодяя давно пора было проучить. А вот что Золу, сыночка нотариуса, ваш супруг не догнал, так это жаль, очень жаль, сударыня, — огорченно добавил Кламо.
Но жена начальника станции, видимо, не пришла в восторг от подвигов своего супруга.
— Скажите, а новый режим он не ругал?
— Некогда было, и без того работы хватало.
— А что с семейством зубного техника? — спросила она мимоходом, как о чем-то второстепенном.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.