Святая Русь - [103]
Публикуется впервые
Староверы на Парнасе
Со школьной скамьи помним мы слова литератора А. А. Григорьева: «Пушкин – наше все». Помним мы и слова Максима Горького: «Пушкин у нас – начало всех начал». Поэтому в России принято поверять Александром Сергеевичем все, что касается гуманитарных и естественных наук, общественной и политической жизни. Что Пушкин писал об истории? О религии? О литературе?
Многие высказывания и суждения Александра Сергеевича настолько современны, что, кажется, они написаны сегодня или вчера. Кажется, нет такого насущного вопроса, на который мы не находим ответа у Пушкина.
В 1934 году историк Е. В. Тарле заметил в одном из писем: ««Получил новое издание (Academia) протопопа Аввакума и снова хочу его перечитать. Какой дивный язык у этого яркого психопата и какой героизм! Пушкин бы его оценил».
Действительно, оценил бы Александр Сергеевич протопопа Аввакума? Вообще, что думал наш классик о церковном расколе и старой вере? Можно ли его писаниями поверить старообрядчество?
И вот исследователь тянется к собранию сочинений Пушкина, бормоча под нос: «Поверил я алгеброй гармонию».
Неудача! В писаниях Александра Сергеевича ничего нет о староверии. Ничего нет на первый взгляд. Но при внимательном чтении оказывается, что и эту тему Пушкин не обошел вниманием, хотя затронул ее не напрямую, а косвенно.
Впрочем, перед тем как отыскивать старообрядческий след в сочинениях классика, отыщем его в родословной Александра Сергеевича. Ведь поэт накрепко связан со староверием родственными узами, кровью.
В XVII веке один из Пушкиных, стольник Федор Матвеевич, женился на Пелагее – дочери окольничего Алексея Прокопьевича Соковнина, племяннице Феодосии Прокопьевны Соковниной, в замужестве Морозовой. Той самой боярыни Морозовой – прославленной мученицы за старую веру, имя которой известно каждому образованному человеку.
У Федора Матвеевича и Пелагеи Алексеевны Пушкиных родилось несколько дочерей. Прасковья Федоровна вышла замуж за Александра Петровича Дорошенко и стала прапрабабушкой Натальи Николаевны Гончаровой – супруги поэта. А Евдокия Федоровна вышла замуж за Ивана Герасимовича Боборыкина и стала прапрабабушкой Михаила Юрьевича Лермонтова.
Таким образом, в жилах детей Пушкина, как и в жилах Лермонтова, текла мятежная кровь Соковниных.
Александр Сергеевич жил в то время, когда было принято пренебрежительно смотреть на староверов. В официальных документах их называли «раскольниками», а старообрядчество – «расколом», «ханжеством» и «суеверием».
Хотя старообрядцы составляли значительную часть населения России, правительство притесняло их. Духовенство государственной Синодальной Церкви и чиновничество преследовали их. Для образованного на западный манер дворянства староверы были «невежами» и «пустосвятами», «мужиками» и «холопами», возомнившими о себе невесть что.
В ту пору никто не задумывался о том, какие удивительные сокровища древнерусской культуры сохраняются в старообрядческих общинах. Памятники староверческой письменности не были известны широкой публике. Еще не было издано прославленное «Житие» Аввакума, богатым языком которого восхищались И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой.
Первое издание «Жития» увидело свет только в 1861 году. До этого оно бытовало в народной рукописной традиции, с которой Александр Сергеевич не был знаком. Поэтому затруднительно предположить, оценил бы Пушкин Аввакума, если бы прочел. Скорее всего, не оценил бы.
Можно предположить, что классик разделил бы мнение некоего просвещенного читателя, оставившего в 1835 году такую запись на одной старообрядческой рукописи: «Автобиография Аввакума – сочинение по слогу самое площадное, даже циническое по местам».
Имя протопопа единожды упоминается у Александра Сергеевича – в «Истории Петра». Но об этом чуть ниже.
Со времен Екатерины II в России запрещалось называть приверженцев старой веры «раскольниками». Вместо этого «хульного имени» вводилось название «старообрядцы». Но «Словарь языка Пушкина» показывает, что классик ни разу не употребил его. Хотя многажды писал о «раскольниках», «староверах» и «староверцах».
Впрочем, слово «старовер» Александр Сергеевич часто использовал в прежнем, ныне не употребляемом значении, – консерватор, традиционалист, охранитель. Во времена Пушкина «староверами» называли приверженцев литературной старины, ориентированных на писателей XVIII века и их устаревший язык.
Именно в этом смысле поэт называет «парнасским старовером» критика Михаила Трофимовича Каченовского в известной эпиграмме «Журналами обиженный жестоко».
«Раскольников» классик упоминает преимущественно в связи с историческими темами, которыми он занимался, – Петром I и Емельяном Пугачевым.
Инициаторами богослужебных реформ, приведших в середине XVII века к церковному расколу, были царь Алексей Михайлович и патриарх Никон. Что Александр Сергеевич пишет о них в связи с расколом?
Увы, церковная история не занимала Пушкина. Из всего, что он написал об Алексее Михайловиче, наиболее интересно упоминание царя в «Истории Петра».
