Книга московского писателя Дмитрия Александровича Урушева посвящена истории русского церковного Раскола XVII века и дальнейшей истории староверия. Центральная тема повествования — внутренняя уверенность человека, опирающегося на старинные религиозные тексты и семейно-родовую традицию.
Почему вообще возможно выделение церковной христианской общины, разрыв канонических связей между крещеными? Едва ли не с самого начала формирования Церкви две тысячи лет тому назад вера Христова переживалась под знаком конца времен. Люди чувствовали близость Воскресшего Христа — близость финальной линии мировой истории. От Христа ждали вселенского суда, победы над мировым злом, восстановления искаженного творения. Со временем весь этот объем понятий получил название эсхатологии.
В дальнейшем благоговейное и одновременно тревожное предчувствие второго пришествия не раз возникало в душах верующих разных стран и эпох. Эсхатология могла оправдывать обособление целых общин, видевших в других крещеных нарушителей чего-то очень важного, самой сути Христовой веры.
В силу объективных причин XVII век в русской истории был чрезвычайно бурным, как бы сотканным из событий высокой интенсивности. Война за престолонаследие (Смута), голод и эпидемии, вспышки насилия, народные восстания в быстро расширявшемся государстве, пережившем жесткую централизацию политической власти. Оказывали свое влияние на русскую жизнь Тридцатилетняя война в Европе, имевшая религиозную подоплеку, и противостояние католиков и автокефальных православных в украинско-белорусском регионе.
Для великороссов их отличительным знаком, особым духовным путем служила религиозная традиция, воспринятая славянорусскими людьми из Византии. Христианское благочестие и богослужение, по убеждению людей той эпохи, сохранялось в Московском государстве, как на острове. Ведь во многих иных землях, где существовала Православная Церковь, христиане жили в стесненных условиях, а западное христианство давно уже мыслилось московитами как чуждое и сомнительное.
В течение XVII века увеличивалась полнота власти русского царя (спор монарха с патриархом Никоном разрешился бесповоротным утверждением примата светской власти над духовной), формировалась регулярная армия, а регионы страны теряли свою экономическую обособленность. Историк Сергей Федорович Платонов удачно определил социальный процесс той поры как переход от частного быта к государственному.
Именно государство стимулировало социальное развитие России. Значительная часть книги, которую вы сейчас держите в руках, посвящена государственно-церковной инициативе эллинизации Русской Церкви, обернувшейся волнениями и Расколом.
Общеизвестно, что с домонгольских времен русская христианская религиозность находилась под доминирующим влиянием грекоязычной византийской традиции. В течение веков у русских сложилась собственная византийско-русская церковная традиция, которой приходилось определять свое отношение к матери-церкви. Кроме того, давнее разделение древнерусского общества на Московскую Русь (Великороссию) и Литовскую Русь (украинско-белорусские земли) обернулось ощутимыми различиями исторического пути православия в двух этих «половинках» некогда единого целого. Эти факторы сказались в событиях Раскола.
В третьей четверти XVII века государство и церковь попытались привести русское благочестие и богослужение в соответствие с эллинскими образцами своей эпохи. Происходила не только эллинизация, но и своеобразная украинизация русской религиозной культуры. Дело в том, что образцом для государства и церкви не в последнюю очередь послужила украинско-белорусская православная традиция, эллинизированная несколько ранее, в 1640-х годах.
И тогда в Великороссии «сработал» один очень важный для российского Средневековья механизм, а именно интуиция священною в общинном опыте народа и государства. Ведь небеса, казалось, соприкоснулись с землей здесь, в Московском царстве, незыблемо хранившем наследие византийской Церкви.
Вспыхнуло недовольство: новации в сфере религиозной культуры воспринимались как посягательство на священное… Христианская эсхатологическая тематика определила дальнейшие действия недовольных: за реформой русской религиозности разглядели сгущение мирового зла, приближение антихриста.
Во второй половине XVII века в России нашлись люди, негативно воспринявшие ломку прежнего религиозного уклада, происходившую, в довершение всего, на тревожном фоне зревших общественных перемен. И люди эти — о них подробно рассказывает в своей книге Д.А. Урушев — были личностями волевыми, харизматическими. Духовно-материальная реальность, которую они пытались оградить своим протестом, виделась средоточием старой веры — веры Христовой.
В 1666 году, после споров и взаимных обвинений, лидеры староверия оказались окончательно отторгнуты от церкви Московского государства. Впрочем, до поры до времени они все же надеялись переубедить монарха и повернуть вспять реформы богослужения и благочестия. Наконец правление императора Петра I, резко обозначившаяся секулярность преобразователя, его новаторство привели староверов к мысли о бесповоротности свершившегося Раскола.
