Святая преданность - [33]

Мод всегда ненавидела парня и ревновала, что Оливер почти все свое время проводил со Смитом. Когда мальчику исполнилось девятнадцать лет, он уехал в Техас, думая, что жизнь Оливера станет проще, если его не будет рядом. Следующие три года Смит Боумен штамповал коров, управлял упряжками через горы в Калифорнию и вел жизнь бродяги. Это была тяжелая, горькая, одинокая жизнь.

Когда он был моложе, все казалось простым. Он поселился в Иствуде, учился у Билли и Оливера, и жизнь казалась вечной… Мальчик мечтал о девушках. Сначала это была Фанни. Смит надеялся, что она повзрослеет и полюбит его. Только этого не случилось, Фанни презирала его так же сильно, как и ее мать. Да и он очень скоро осознал истинную цену миссис и мисс Иствуд.

У Смита Боумена были отношения и с другими девушками. Он долгое время встречался с длинноволосой красавицей из Баффэло, затем уехал, а когда вернулся, она была замужем и имела ребенка. Может, оно и к лучшему. Теперь он ясно понимал, что не смог бы жить с такой женщиной… Но страстное желание иметь свой дом и семью, никогда не покидало Смита. Однако сейчас эта возможность казалась более отдаленной, чем прежде.

Вот такие мысли пронеслись в мозгу Смита Боумена, когда он ел вяленое мясо и сухое печенье. Неприятности всегда с ним. «С женщинами не везет только потому, – думал он, – что воображает себе таких женщин, которых трудно достичь, но если она станет твоей, то будет верна до конца жизни и никогда не предаст». Вилла Хэммер была именно той женщиной, о которой и мечтал Смит. Ему нравилась ее хрупкость, настойчивость и даже злоба. Она была на редкость смелой. Пережив тяжелые испытания, не скулила и не жаловалась. В ней было железо, и в то же время, она – женщина.

Безумие думать о даме сердца, когда в жизни нет никакой определенности. Он слышал о любви и обязанности, читал об этом в книгах. Но жизнь сложная штука… Почему он думал обо всем сейчас?

Смит запихнул последний кусок печенья в рот и встал. Пит ткнул носом в плечо хозяина.

– Тебе не понравится печенье, парень, оно такое твердое, что я чуть не сломал зуб. – Он погладил шею лошади. – Оставайся здесь, но когда я свистну, скачи ко мне.

Смит проверил пистолет в кобуре, взял ружье и медленно вприпрыжку побежал к лагерю Фуллера. Через пять минут он был на месте, дыхание его совсем не было тяжелым. Две лошади находились на маленьком огороженном участке земли и жевали траву. Смит медленно приблизился к ним. Животные подняли головы, навострили уши. Непохожие на Пита, который был лошадью горной породы с сильными инстинктами выживания, они не были пугливы. Смит подошел к животным с пригоршней травы и подождал, пока они снова стали щипать траву, затем он подошел ближе к лагерю и увидел двух мужчин, которые сидели около маленького костра.

Почему такой осторожный человек, как Эйбэл Коил, связался с второсортным плутом Фуллером? Не то, чтобы Смиту нравился Коил, но он никогда не слышал о нем, как о нарушителе закона. Смит отошел от лагеря и покружил, пока смог приблизиться так, чтобы можно было видеть по ту сторону костра.

Фуллер сидел на спальном мешке, держа кружку кофе в руке, Коил развалился на седле. Смит уверился в своем укрытии, затем вежливо произнес:

– Добрый вечер, джентльмены.

Когда послышался голос из темноты, оба мужчины схватили ружья и подпрыгнули.

Смит отошел вправо на десять шагов и засмеялся.

– Будто привидение, не так ли?

– Кто ты? Где ты? – потребовал Фуллер, повернув голову на девяносто градусов, чтобы внимательно осмотреть кусты.

Смит снова передвинулся.

– Я тот парень, который пришел, чтобы вышибить твои мозги, Фуллер. Но сначала мне нужно знать, на чьей стороне Коил.

– Кто ты? – спросил Эйбэл Коил.

– Смит Боумен.

– Я не дерусь, если в этом нет денег. Исключи меня из борьбы с Фуллером. Он мне не близкий друг.

– Я слышал, ты человек слова, Коил. Вложи оружие в кобуру. А ты брось свое влево, Фуллер, – когда тот заколебался, Смит нетерпеливо огрызнулся, – сейчас же, или я обезоружу твою руку! Фуллер бросил пистолет, и Смит вышел из-за кустов позади них.

– Я здесь. – Оба мужчины повернулись кругом и воочию предстали перед ружьем, которое Смит держал на уровне талии.

Коил сел. Он поднял руки и завел их за голову.

– Я буду только наблюдать за представлением. – Он небрежно оперся на седло.

– Что за черт вселился в тебя, Боумен? – Он посмотрел на ружье, которое минутой назад сам же бросил на землю.

Рука Смита двинулась, и конец узкого кожаного кнута ударил Фуллера в щеку.

– У… О! Какого черта!..

– Это подсказало тебе, что за черт в меня вселился? Больно? Как чувствуешь?.. Не так ли больно было женщине дважды? Может, другой удар поможет решить, прав ли я. – Смит замахнулся и снова ударил Фуллера по лицу.

– Ты, проклятый…

– Заткнись, – сказал Смит спокойно. Потом внезапно и злобно ударил ногой Фуллера в пах. Застонав, мужчина пошатнулся назад, рот открылся, и, казалось, дыхание покинуло его. Боль стала настолько мучительной, что глаза бедного Фуллера закатились. Он пронзительно закричал в агонии, схватил свои поврежденные половые органы в обе руки и упал на колени.