Святая и грешница - [34]

Это они должны прощать меня, Бог и Мария.

К счастью, вчера я не говорил с нею, не сказал о том, что думал. Я собирался просить ее покинуть дом. Но теперь мы покинем город вместе. Я не хочу принуждать Старейшин покупать картину, если они этого не желают. Я закончу ее в другом месте, далеко-далеко отсюда, чтобы освободить Марию от груза ее несчастного прошлого. Я буду заботиться о ней и ребенке.

Все будет по-другому.

27-е марта

Но опять все пошло не так, как было задумано. На сей раз беда оказалась непоправима, и снова в этом была моя вина. Сидя за своими записками, я вдруг почувствовал жар и озноб.

Я не в силах был идти к ней, прилег на свое ложе в забытьи и не знал, где я и что я. Так я пролежал почти целый день, отдельные звуки с улицы короткими взрывами отзывались в голове. В комнате было темно, сознание возвращалось ко мне урывками.

Только на следующий день я почувствовал присутствие женщины. Ее материнские руки умывали меня, с нежностью гладили пылающий лоб. Когда мои глаза начали что-то различать, я увидел, что это была Мария, и чудное волнение охватило все мое ослабевшее тело.

Долго она прятала свое лицо от меня, но я пристально смотрел на нее и понял, что она знала все. Теперь мне стала понятна та горечь в ее лице, что поразила меня при первой встрече. Снова я был сражен ее красотой, той чистотой, что ореолом светилась вокруг нее.

На мгновение пронзила мысль:

Так же выглядит и Святая Мадонна. В ушах будто слышался голос рассказчика:

«Продолжает ли она верить, что избрана Богом?»

Теперь я знал ответ. Да, она верила, потому что сам Бог повелел моим устам сказать ей это. Верила с того самого момента, когда я остановил ее на улице и сказал ей эти слова. Да, она верила.

Когда я снова заглянул ей в глаза, знания в них больше не было, была одна безграничная грусть и печаль. Ведь я обманул ее.

Все будет не так, Мария.

И я впал в забытье.

Было уже за полночь, когда она пришла ко мне. Она легла подле меня, и, когда я обнял ее нагое тело, я понял, что хотел этого с самого начала, как только увидел ее.

Ярость, скопившаяся во мне, исчезла. Она была со мной, ее тепло и нежность обволокли меня.

Свободный от сжигавшего меня последнее время беспокойства, лежал я и чувствовал, как ее ласки вызывают во мне ответное желание. Желание брать, желание самому быть добрым и давать, ласкать бесконечно это теплое тело, ощущать близость другого человека и чувствовать, как в нем пульсирует кровь, желание слиться воедино и не разлучаться никогда, никогда.

Я любил. Я впервые понял, что это такое. Она была чиста в своей любви. Исчезли стыд и позор, о которых я думал раньше. Я любил Марию.

Сегодня я проснулся бодрым и здоровым. Я знал, что силы возвратились ко мне, не только физические, но и творческие.

Марии не было возле меня, но я все равно чувствовал ее близость.

Я пошел к ней в комнату. Там ее тоже не было. Не было и ребенка и тех немногих вещей, что были с ней.

Она покинула дом.

Она покинула меня именно теперь, когда я ее обрел.

В своем слепом эгоизме, думая только о себе, я разрушил свое собственное счастье.

В своем высокомерии. Тысячу раз прав рассказчик.

Я увидел его вечером, когда он пришел в тратторию. В нем были и ад, и рай, что-то случилось с ним с тех пор, как я видел его в последний раз на базарной площади.

Я стал его поверенным после того, как рассказал вторую историю свою, ему нужен был кто-то, чтобы исповедаться. Женщина, которая была при нем, ушла от него. Именно в тот момент, когда он разобрался в своих чувствах к ней, она исчезла бесследно. Вероятно, она вообще ушла из города, потому что он искал ее, по его словам, всюду. Весь день, с раннего утра, обнаружив ее отсутствие, рыскал он по городу, надеясь найти ее.

Я объяснил ему, что, может быть, это к лучшему. Если правда о том, что она блудница, разнеслась бы по городу, не миновать беде. Да еще какой! На женщину, которую боготворили и которая обманула их ожидания, посыпались бы не только проклятия. Ее жизнь была бы в опасности.

Немногие упрекали бы его, художника, ведь он тоже был в числе обманутых, одураченных, был в числе тех, кто верил, что красивая женщина была бесценной моделью для изображения Богоматери.

Никто также не сказал бы худого слова о Старейшинах, даже если они, разоблачая женщину, таким образом разоблачили бы свое собственное бесстыдство.

В этот вечер он много пил. Вино и на сей раз помогло молодому художнику. Поначалу он все порывался пойти и искать дальше.

Потом он немного успокоился. В первый раз в своей жизни он встретился с любовью и по своей глупости потерял ее. Снова и снова он говорил о Марии и о своей тоске по ней. Вновь и вновь о сомнениях, терзавших его душу. Что только она могла подумать о нем?

Она, разумеется, думала, что он, как и все, видит в ней только грешницу и что такой он счел ее, когда она пришла к нему ночью.

Я пояснил ему, что это не так, что она знала о его чувствах. Да, что она знала о его любви задолго до того, как он сам признался себе в этом, и что она пришла, совсем не думая о том, что узнала.

Но он не верил мне.

Я должен найти другие слова. Когда через день после нашей встречи я отправился на базарную площадь, у меня было намерение рассказать о внутренней сущности любви, рассказать историю о том, какое чудо