Своя правда - [44]

Но игрушки прижились и, покочевав по комнате примерно полгода, сгрудились на смотровой площадке в углу письменного стола, где благополучно пылились последние несколько лет.

Теперь я смотрел на них другими глазами. Я давно смирился с мамиными ночными дежурствами, понял ее объяснение, что за ночную работу больше платят, а нам, естественно, не хватает денег, и начал замечать в них мутный отблеск маминой любви и заботы. Теперь, когда я начал понимать, как непросто далось ей это решение, от них перестало веять разлукой, теперь мне казалось, что они источали теплое еле ощутимое свечение.

«Войны света», — мелькнула в моей голове мысль.

Я соскочил с кровати и, прихрамывая, затекшими ногами подошел к столу.

Все-таки учебники биологии врут, утверждая, что человек обладает всего пятью органами чувств. Не имея ни малейшего представления о том, как называется орган, расположенный у меня между лопаток, я отчетливо ощущал им, как по-прежнему безмолвный невидимый враг за моей спиной притаился, все плотнее сжимаясь и ежась в ожидании моего взгляда.

Дав себе слово не оборачиваться, я сгреб с полки все пять фигурок. Донателло с деревянной палкой за спиной в воинственной позе взгромоздился на край столешницы. Мысленно я очертил радиус его атаки, отмечая про себя неразумность построения боевого расчета, не включив в него ни одного бойца прикрытия с дальнобойным оружием. Но комната у меня была небольшой, и Донателло на пару с установленным на полу Микеланджело держали под контролем примерно половину освещенной ее части.

Выискивая место для Леонардо, я вдруг заметил тонкое серое щупальце тени, тянущееся под прикрытием трубы отопления от шторы к правому дальнему углу моей комнаты, там оно, распластавшись, прямоугольным серым блином проползало под тумбочку, которая вплотную граничила с моей кроватью.

Битва за комнату была проиграна. Я бросил на кровать фигурки оставшихся двух черепах и вышел из комнаты, предварительно оставив в дверном проеме фигурку Сплинтера.

* Виктор *

Виктор стоял в тусклом пятне желтоватого света, лениво растекавшегося во мрак ночи от давно устаревшей лампы накаливания, единственными преимуществами которой были дешевизна и полное отсутствие привлекательности для воров.

После нескольких неудачных попыток победить магнитный замок домофона он с мучительным напряжением высчитывал номер квартиры Нины и Сергея. «Первый этаж, второй, третий, первая квартира слева. На этаже по четыре квартиры…», — слегка прикрыв глаза, еле слышно бубнил он себе под нос. Ярко освещенные окна квартиры на третьем этаже слева от подъезда добавили ему уверенности в том, что Сергей не спит.

Виктор закончил расчеты и нажал кнопку.

Недовольный женский голос прервал неприятно усиленную ночной тишиной мелодию домофона.

— Кто там?

— Скорая помощь. Откройте, пожалуйста, — привычно ответил Виктор, одновременно пытаясь понять, как он мог ошибиться в таком простом расчете.

— Мы не вызывали, — все так же раздраженно проговорила женщина.

— Был анонимный звонок. У Вас в подъезде человек без сознания лежит, — продолжал лгать Виктор, осознавая неправдоподобность и нелепость своей выдумки.

«Что, если она выглянет в окно и не увидит кареты скорой помощи, что, если она знает, что по таким вызовам первой приезжает полиция. Надо было соврать, что я сосед, что ключи потерял…»

Его размышления прервал протяжный писк домофона, оповещающий о том, что женщина ему поверила, а, возможно, и о том, что ей просто надоела эта бессмысленная дискуссия. Виктор схватился за ручку, и тяжелая металлическая дверь открылась, впуская его в подъезд.

Нельзя сказать, что во все время пути и сейчас, поднимаясь по лестнице, Виктор не испытывал сомнений в правильности совершаемых им поступков. Он шел и боялся, боялся, но все-таки шел, стараясь не упустить из памяти до боли в сердце знакомый, но все еще безумно далекий образ Нины.

Ему казалось, что он наконец-таки нашел выход из своего холодного и одинокого быта в красочный, наполненный любовью и теплом мир, располагающийся за уже знакомой дверью, ключом от которой был Сергей.

Виктор поднял руку и постучал. Спустя несколько бесконечных мгновений небольшая точка дверного глазка загорелась внутренним светом и погасла, прячась, судя по всему, в тень от чьей-то вплотную приблизившейся головы.

Виктор старался не шевелиться, давая наблюдателю возможность хорошенько себя рассмотреть.

Еще несколько мгновений на раздумье, и дверь открылась.

* Сергей *

Высокая серая фигура, стоявшая за дверью, в плохо освещенном подъезде лишь слегка общими чертами напоминала человека. Все так же стараясь не издавать ни звука, я отодвинулся от дверного глазка.

Меня переполняло странное чувство, которое, должно быть, испытывают люди, вынужденные идти на собственную казнь. Неминуемо предвидя ужасную развязку, они, подвластные неписаному запрету показывать страх тому, кого боятся, продолжают идти в его смертельные объятья, невольно приближая конец пути.

Теперь уже я не мог просто спрятаться, оставив еще одну часть квартиры во власти страха. Тень сделала свой ход и, ожидая ответного шага, спокойно стояла за дверью. Я двигался к мучительно пугающей, но теперь уже неизбежной развязке.