Свобода слуг - [26]
Второй эпизод, очень красноречивый, имел место в контексте принятия закона Мамми, Кракси, Андреотти (и Давиде Джакалоне как тайного вдохновителя). Председатель Совета министров уже не Кракси, а Андреотти. В сущности, закон гарантирует Берлускони владение тремя телевизионными каналами без какого-либо ограничения в получении доходов от рекламы. В общественном мнении и в зале заседаний завязалась полемика о том, можно ли прерывать передачи на рекламу, в том числе фильмы. В ходе парламентских дебатов Вальтер Велтрони сделал 18 июля 1990 г. следующее заявление: «Месяц назад – ровно месяц назад, 18 июня, – Берлускони, один из тех, кого касается этот закон, объявил на заседании ассамблеи продавцов рекламы Fininvest, что пройдет (могу показать текст) вотум доверия по закону Мамми. Это было, повторяю, 18 июня. Никто не обсуждал эту гипотезу. Однако Берлускони объявил о ней с видом человека, который умеет диктовать законы, умеет навязывать свою волю… Было бы странно, если бы наш парламент оказался в условиях такого ограничения суверенной власти… Он делает объявление о вотуме доверия в месте, которое мне, с точки зрения моей институциональной культуры, кажется неподобающим – на ассамблее продавцов рекламы Fininvest. Так, после “декрета-Берлускони” мы столкнулись с “вотумом-доверия-Берлускони”. Этот вотум доверия, возможно, не что иное, как исполнение отданного приказа… Министр Мамми, не знаю, предложило или потребовало ли правительство голосовать о доверии месяц назад. Хочу, однако, сказать, что в таком случае речь бы шла о проявлении произвола и, как мне представляется, безответственности»[110].
В 1990 г. в руках у Берлускони уже сосредоточено столько власти, что он может определять решения парламента. Те, кто заседают в законодательной ассамблее, хотят того же, что и он: они в прямом смысле слова стали не представителями, а придворными. А это еще только 1990 г., когда у Берлускони есть деньги, телевидение и влиятельные друзья, но еще нет политической партии и прямой политической власти. Но еще более значимый, и почти что драматический момент, в этой истории – обмен колкостями между сенатором от «Независимых левых» Массимо Ривой, автором обсуждаемого закона, республиканцем Мамми и председателем Сената, Джованни Спальдони, тоже республиканцем, точнее даже фигурой первого плана в республиканской культуре.
М. Р.: В своей реплике господин министр сказал, что все еще не понимает, почему мы настаиваем на этих предложениях против перерывов на рекламу. Полагаю, что я могу вкратце ему объяснить. У нас нет никаких проблем с тем, чтобы не подчиниться приказу Кавалера Берлускони.
О. М.: У меня тоже, сенатор Рива, и используйте какую-нибудь иную аргументацию!
Дж. С.: Сенатор Рива, позвольте вам сказать, что замысел в театральном или в кинематографическом произведении сохраняется в целости и когда вы смотрите фильм целиком, и когда вы смотрите его с некоторыми перерывами.
Дж. Б.: Если бы в ваши книги вставили рекламные ролики, что бы вы сказали?
Дж. С.: Теперь во всех газетах и журналах есть рекламные материалы.
Дж. Б.: Я говорю о страницах ваших книг.
Дж. С.: К сожалению, наступит время, когда реклама будет даже на страницах моих книг. Более того, она будет разной в разных книгах
