Свидания в непогоду - [75]

— Только что из отпуска.

— Непохоже. Дела-то как? Завтра не уеду, пока всего не покажешь.

Золотая Звезда Героя пошевеливалась на его груди, звякала об авторучку, торчавшую из кармашка. Борода росла внушительными клиньями — на две стороны.

— Мне что, батя, рассказывать. Живем потихоньку… Ты вот о Москве расскажи, о выставке.

— Выставка — это большой разговор, особый, — серьезно сказал Родион Савельич и, недолго помолчав, увлеченно заговорил о московских впечатлениях…

Утром, в половине девятого, Шустров поднялся, вышел в гостиную и, ничего не понимая, смотрел на тахту, где ожидал увидеть спящего отца. Постель была прибрана. Он заглянул на кухню, в уборную, — бати и след простыл. «Гулять, что ли, пошел, непоседа?» — с улыбкой подумал Шустров.

Родион Савельич и действительно шел в это время неторопко по Лесной улице. Проснувшись, по деревенской привычке, с петухами, он с полчаса кряхтел на постели, пока не умаялся. Встал. В кухне тихо умылся, поковырял вилкой сайру в жестяной банке. За окном светало, в мерклой голубизне проступали седые сосны, где-то сбоку наплывали от горизонта валы холмов, синие, как застывшие волны.

«Благодать, благодать!» — вздыхал Родион Савельич. Он приоткрыл дверь в спальню: сын спал. Не беспокоя его, Родион Савельич спустился во двор подышать свежим воздухом.

Поселок просыпался. Скрипели калитки палисадников, женщины гремели ведрами. Под оползшим снегом в канавах хлопотали ручьи. Родион Савельич вышел на улицу и, по-хозяйски оглядывая дома, добрые штакетники и пристройки, шаг за шагом подвигался вперед. За углом он свернул на другую улицу, потом на третью — и не заметил, как подошел к знакомому скверику у здания конторы.

Контора смотрела безжизненными еще глазницами окон. Широкая тропа от нее вела к приземистому зданию неподалеку, и туда в этот час шли рабочие. Смахнув со скамьи снег, Родион Савельич решил домой не возвращаться, ждать сына здесь. Но не вытерпел и десятка минут, — поднялся, зашагал к мастерским.

Возле кирпичного строеньица, у самых ворот мастерских, стояли рабочие, — это Алеша Михаленко, Миронов и другие механизаторы толковали с прибывшими из колхозов трактористами. Родион Савельич, подойдя поближе, поздоровался. Механизаторы с любопытством посматривали на него, но расспросами — кто и по какому делу? — не донимали. Почти все уже знали, что к Шустрову приехал отец, а Миронов видел обоих накануне, когда выходили из конторы.

Вдруг ворота кирпичного строения распахнулись, загудели моторы, всё пришло в движение. Михаленко забрался в кабину автопогрузчика, и Родион Савельич увидел, как погрузчик подхватил рогатками, точно игрушку, «натик» и бережно завез его в строение. Ворота плотно закрылись, и за ними сию же минуту засопели насосы, послышался бурный плеск воды.

— Это что же такое, товарищи дорогие? — встрепенулся Родион Савельич.

— А это, папаша, по-нашему, душевая называется, — заулыбался Миронов и принялся объяснять, что к чему. Закончив, справился между прочим: — А вы как: здешний или откуда?

Не исключая предположения, что его узнали или могут узнать по сходству с сыном, Родион Савельич сказал отвлеченно:

— Приезжий. Издалека… А ловко это вы с душем надумали, ой как ловко!

— Начальничку нашему спасибо: его стараниями живем, — осклабился Миронов.

Механизаторы переглянулись — кто хмуро, кто пряча улыбку, а подошедший Агеев дернул шутника за рукав.

Ядовитый тон реплики и недвусмысленный перегляд не миновали внимания Родиона Савельича. Мужицким чутьем угадал он, что люди знают, кто он и как сюда попал, а родительским почувствовал безошибочно, какого начальничка имел в виду щуплый паренек. Многое тут всполошилось в памяти старика, словно бы вдруг подсвеченное тревожным светом: и короткие, без огня, и мысли, цидульки сына, и то, как растерянно встретил вчера, и что-то еще более важное в его непонятной и далекой жизни.

— Ну, что такое? Обижает? — спросил он, давая знать, что всё до него дошло, и горечь прихватила его голос — нелегко было с таких вестей заводить знакомство.

— Насчет этого нет, папаша. Зубки коротки, — не унимался Миронов.

Агеев тянул его в сторону, кто-то шикнул, затем на глазах у Родиона Савельича людская кучка поредела, разбрелась, и он, глянув на тропу, увидел подходившего сына. Он был сосредоточен, ступал медленно.

— Тебе не терпится, батя? Подождать не мог? — спросил он, подходя вплотную к отцу.

Теперь у ворот душевой они остались одни. Взглянув еще раз на сына, Родион Савельич сказал:

— Будить не хотел… А ты чего пузыришься? — Шустров не ответил, и отец подтолкнул его: — Ладно. Показывай, чем богат.

Они обошли душевую, мастерские, навесы. Родион Савельич засматривался на конвейер и на стенды, нетерпеливо уточнял что-то с механизаторами. Увлеченный обширным хозяйством «Сельхозтехники», он точно призабыл недавнюю трудную минуту. Но одна незначительная деталь напомнила о ней.

Под навесом сварщик приваривал к кукурузной сеялке кронштейн. А на самом кронштейне лобастый слесарь монтировал с двумя помощниками рычаги и выносной цилиндр.

— Ага, копирующее устройство! — заметил Родион Савельич и присел возле рабочих на корточки. — Удобная штуковина! А эти рычаги — что они?