Свет смерти - [3]

Подскочил сержант Валетта.

— Рауль, мы нашли на берегу белое платье и пару женских туфель. Тела нет.

— Эльвира, вы не помните, как были накрашены губы у женщин?

— У сеньоры Леоноры была красная помада, она всегда очень ярко красилась, донна Ортенсия предпочитала темные цвета, а донна Яна — что-то такое нежное, перламутровое. Она вообще была очень скромной, после того, как умер ее муж…Ну, вы знаете, почти никакой косметики, строгие наряды.

— Эй, Валетта, есть бокал со следами розовой помады?

— Есть.

Выпила, пошла купаться и утонула. Или? Отравила всех, сымитировала смерть и сбежала? Да, нелегкое дело досталось лейтенанту Хименесу.

Кто мог сделать это? Какова была цель преступления — отравить всех, отравить кого-то одного? По роковой случайности вместо одного могли умереть все. Может быть, массовое самоубийство? Клуб самоубийц из высшего света? Или все-таки был кто-то посторонний? Если это донна Яна, то за что она так не пощадила своих друзей? Невзлюбила жен де Сальвы?

Хименес смотрел на белое платье: да, сомнения насчет ее смерти у него были.

— Нужно срочно объявить розыск этой Яны Миловой, достаньте ее фотографию и ищите. Узнайте, где она может скрываться, кто ее друзья, где живут ее родные. Эта женщина или участвовала в преступлении или может что-то знать о произошедшем на вилле.

Хименес зашел в дом. Роскошный, богатый дом — он уже бывал в таких по долгу службы, но все равно неловко почувствовал себя среди дорогой мебели, шикарных интерьеров. Он не любил богатых. Он никак не мог взять в толк, от чего одни люди — по какому праву? за какие добродетели или заслуги? — вдруг оказались одарены и властью, и деньгами, почему они и их дети живут вот в таких вот домах, а его семья вынуждена прозябать в квартирке в забытом Богом районе Буэнос-Айреса. Он ненавидел богатых с того времени, как отец его жены Мии, состоятельный, уважаемый человек, выгнал свою дочь вон только за то, что она предпочла не ровню, нет, а его, Хименеса, полицейскую ищейку. И Мия, и их сын Эдуардо были лишены наследства. Рауль и сам бы не принял ничего от тестя, но разве справедливо было так поступать в отношении родных людей — дочери и внука? Этого Хименес понять не мог до сих пор.

Что ж, эти богатенькие веселились-веселились и вот к чему все привело. Всех их ждет такой конец. Так-то оно так, только разгребать это странное убийство придется ему, Хименесу. И чего он только не наслушается от начальства, он, маленький человек, лейтенант Рауль Хименес. Он уже представил, как на своих лимузинах спешат сюда влиятельные родственнички покойных, как на всех парах мчатся на виллу высокие полицейские чины, чтобы приехать и требовать, сотрясая воздух, задыхаясь от собственной значимости, у него, Рауля, ответа: «Кто убийца? Где он? Найти и покарать!» И Рауль должен будет выслушивать подозрения в некомпетентности, объяснять необъяснимое и клясться, что да, завтра, завтра все будет известно (хотя он сам не уверен, что можно вообще раскрыть это дело, почему-то там, на лужайке, эта мысль первой пришла ему в голову).

— Рауль, ты где? — вот уже басовито, не стесняясь покойных, кричит на весь дом комиссар Фернандо Эскобар, или, как они зовут его между собой, Ферри. Появляется на пороге, высокий, грузный, скорее похожий на медведя, одетого в костюм и шляпу, чем на человека. Лысеющая голова, большой лоб с тугими складками, обвисшие щеки, двойной подбородок. Он очень внушителен и неповоротлив, у него одышка, и, возможно, его скоро отправят на пенсию, но пока ему не суждено отправиться даже в отпуск, о чем он тут же и сообщает:

— Черт, ну, что за день! Я так и знал, что они мне все испортят! Ну, почему старине Эскобару нельзя немного отдохнуть? Черт, черт, черт! — Он оглядывает стены, увешанные картинами, задирает голову к потолку с хрустальной люстрой, недовольно морщится. Потом вспоминает о Хименесе и спрашивает, почесывая затылок:

— Какие идеи, Рауль?

Рауль начинает рассказывать, но тут входит молодой сержант Валетта и, заикаясь, горячо шепчет:

— Там эти … журналисты приехали. Хотят поговорить с вами, комиссар. Может, не пускать их? Не пускать?

Хименес и Эскобар переглядываются: да, все только начинается, придется потерпеть.

— Скажи, что я сейчас выйду, — комиссар вздыхает всем телом, и кажется, будто вздохнула огромная, уставшая гора. — Продолжай, Рауль, должен же я что-то сообщить прессе. — Ферри слушает, периодически сгоняя складки на лбу к самой его середине, пыхтит, мычит, и Рауль, глядя на него, понимает: надеяться в этом деле ему не на кого. Только на себя.

Самым сложным было добраться незамеченной до прихода отца Антонио. Пришлось позаимствовать у Лолы ее мужской костюм, а у Хосе — черные очки и трость. Одежда была спрятана в непромокаемый пакет и надета немного ниже по течению.

Потом я доковыляла до ближайшей гостиницы, упросила первого встречного подвезти до города, а затем первым же автобусом поехала в Сьюдад де ла Рейну. На спящего молодого мужчину никто не обращал внимания, хотя мне все время чудилось: сейчас раздастся этот душераздирающий крик: «Вот она! Убийца, держите ее!» Но моей персоной никто не заинтересовался. Люди обсуждали местные новости, покупки, об убийстве на вилле де Сальвы — ни слова. Неужели Эльвира еще не пришла? Или, может, увиденное ночью было дурным сном и мои друзья живы-здоровы?