Свет дня - [62]
Не детективная работа? Как сказать, как сказать. Ключи или не ключи, а опыт по части входа в пустые помещения у меня имеется. Тайная слежка. Воровские навыки. Домушник на полузаконных основаниях.
Ее дом. Еще недавно она здесь обитала. Я расхаживал по комнатам как жилец. Встречаться, ввиду особых обстоятельств, мы должны были в другом месте, но ненадолго я стал в ее доме гостем. Я плавал по нему, как водолаз по отсекам затонувшего судна. До этого побывал только на кухне.
Теперь, если не знаешь, ни за что не догадаешься. На полу ни пятнышка. Между прочим, на всякой кухне можно, если подумать, насчитать десятки видов смертельного оружия. Что-то в ящиках, что-то на крючках. Вот здесь в луже крови лежал Боб. Вот здесь сидела, вся дрожа, арестованная Сара, а вот здесь, за столом в углу, плакала Кристина…
Невинный вид комнат, домов. Их осторожность, их молчание. Чудесная, великолепно оборудованная кухня. Зимнее солнце на медных сковородках. В гостиной, в столовой ощущение любовно устроенного, обжитого уюта — или роскоши даже, смотря по тому, на какой ступени ты сам находишься. Хорошая жизнь, приятная жизнь. Люди окружают себя вещами, обзаводятся всем необходимым. Невинный вид ковров, подушек, зеркал, ваз. Кто — если посмотреть на все это — здесь жил?
Я чувствовал себя здесь примерно так же, как в картинных галереях, куда в свое время ходил из-за Элен. Точно вторгся куда-то, вошел не в ту дверь. Скрип ботинок. Нет, руками трогать нельзя.
Здесь тоже были вещи не моего уровня — хотя почему не моего, когда у меня в кармане ключи? Картины в том числе. Как будто пустая стена — слишком печальная штука. Может, так оно и есть.
И книги, масса книг. На втором этаже (та самая лестница, по которой Боб носил наверх жалкие пожитки Кристины) была комната, выходящая в сад и сплошь уставленная книгами. Сарина, конечно, — ее кабинет. Здесь она работала, переводила. Ее стол. Ее кресло.
Я сел в него, положил руки на стол, провел по гладкой поверхности пальцами. Передо мной окно, за окном сад. Голые ветви. Лужайка — та самая, где сделали снимок. Старая куртка Боба. А вокруг, по всем стенам — книги. Великое множество. И на английском, и на других языках.
Я повернулся на крутящемся кресле. Чуть закружилась голова. Глядя на книги, я глубоко вздохнул. Смешно — как будто можно обойтись без чтения, просто втянуть в себя всю премудрость с воздухом. Нет, книги — это не мое, я человек действия. Легавый, ищейка, ловец злоумышленников. Тот волк, которого ноги кормят.
Хотя, если разобраться, наполовину это смотреть и думать. Наполовину это у тебя в голове.
И неужели та, которая работала в этой комнате, за этим столом, среди всех этих книг, — та, чья жизнь, ясное дело, большей частью шла у нее в голове, — могла совершить такой поступок? Схватить нож и…
Детективная работа. Интуиция.
Я вдыхал ее книги. Взял одну. Слова расплывались. Ныряльщик, не рассчитавший глубину. Но как знать, как знать, что у тебя внутри…
Я, считай, ничего еще о себе не знал — понял только, что могу готовить. Но вдруг оказалось, что бывший блюститель порядка может учиться у убийцы. Что ж, это еще не самое странное, что бывает на свете.
Я двинулся по коридору. Марш, наверно, тоже тут побывал, тоже прошелся по всему дому. Не ради улик — все и так было ясно. Просто ради себя, ради дотошности, ради любопытства. Такой дом, такое гнездо — какого рожна им еще было надо?
Вот, наверно, ее комната, Кристины — до определенного момента. После того как Майкл уехал в Штаты — «гостевая». Они тогда позвали мастеров, сделали там еще одну ванную. Новая стадия их жизни — когда можно приглашать гостей надолго.
Вот и пригласили гостью.
Здесь, наверно, Кристина принимала душ. Здесь спала. Однажды — три с лишним года назад, — отплакавшись, сидела на этой кровати, точно в какой-то хорошо обставленной камере. Уехала из Хорватии — и вот где оказалась, вот где нашла пристанище. В Уимблдоне.
А вот, в другом конце коридора, наверно, спальня Сары. Сары и Боба.
Но о нем я тогда не думал, совсем не думал. Сидел на кровати и дышал.
Пустой дом, зима. Холодно. Я не снимал куртки. Не детективная работа? Но я еще не нашел, что искал…
Я получил от нее инструкции, ясные инструкции. Разобраться с тем, что находится в доме. Немалый труд.
«Продавай все, Джордж. Продавай к чертям. Найди покупателя на все сразу, за любую цену».
Как будто сама себя хотела перечеркнуть.
«Даже личные вещи, памятные?»
«Сожги все, сожги к дьяволу».
Но я не послушался. Не все инструкции исполнил. Как она могла проверить? Может быть, настанет день, когда она скажет мне спасибо. За сохранившееся. Именно это я искал: личные вещи. В моем деле они очень часто представляют интерес. Улики. Свидетельства. Я искал не только то, что относилось к недавней жизни, перечеркнутой убийством, но и памятки более отдаленного времени. Жизни задолго до нашего знакомства.
И нашел. Альбомы, фотографии, разные разности — то, что откладывают, убирают, не выбрасывают. Свидетельства? Нет, больше. Зримые, бесценные доказательства. В том числе снимок пятилетней Сары, сделанный в Чизлхерсте.
Кто может знать, что нас ждет?
Жизнь соткана из мгновений, впечатлений, ассоциаций. Мало кто их запоминает во всех подробностях. Но Джейн Фэйрчайлд всегда обращала внимание на детали. И Материнское воскресенье 1924 года, день, когда разбился в автокатастрофе Пол Шерингем – ее любовник – она запомнила во всех подробностях, вплоть до звуков и игры теней, запахов и ощущений. И именно в этот день перестала существовать сирота-служанка Джейн и появилась известная писательница, которой предстоит долгая, очень долгая жизнь, в которую уместится правление нескольких королей, две мировые войны и много что еще.
Роман «букеровского» лауреата, сочетает элементы готической семейной саги, детектива, философского размышления о смысле истории и природе. Причем история у Свифта предстает в многообразии ипостасей: «большая» история, которую преподает школьникам герой романа, «малая» местная история Фенленда – «Земли воды», история человеческих отношений, романтических и жестоких. Биография учителя, которому грозит сокращение и «отходная» речь которого составляет внешний уровень романа, на многих уровнях перекликается с двухвековой историей его рода, также полной драматизма и кровавого безумия поистине фолкнеровских масштабов…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У Грэма Свифта репутация писателя проницательного и своеобразного, хотя пока что он издал лишь два романа — "Владелец кондитерской" и "Волан" — и сборник рассказов "Уроки плавания". К произведениям Г. Свифта в Англии относятся с большим вниманием, и британские критики в своих рецензиях не скупятся на похвалы в адрес молодого писателя: "удивительное чувство пропорции", "захватывающе, глубоко, едко", "изящно как по форме, так и по содержанию".Г. Свифт родился в 1949 году в Лондоне, где он живёт и поныне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Четверо мужчин, близких друзей покойного Джека Доддса, лондонского мясника, встретились, чтобы выполнить его необычную последнюю волю – рассеять над морем его прах. Несмотря на столь незамысловатый сюжет, роман «Последние распоряжения» – самое увлекательное произведение Грэма Свифта, трогательное, забавное и удивительно человечное.Лауреат премии Букера за 1996 год.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.