Свет дня - [60]
«Да».
«Почему так поздно? Почему вы не вошли в дом одновременно с мистером Нэшем? Почему все-таки вначале уехали? Если собирались… вмешаться, то чего вы ждали?»
«Я не думал…»
«Но через десять минут уже что-то подумали. Сказали констеблю: „Я знаю, что делаю“. Если уж вы сочли нужным принять участие…»
Взгляд старшего по должности. Полицейский всегда и везде должен быть полицейским. Выходит, я его подвел, Марша?
«Я должен был вмешаться раньше», — сказал я.
«Вы о нем беспокоились — о мистере Нэше — или о ней?»
Я должен был вмешаться в Фулеме, после той квартиры, но я дал ему пройти. Решил, что с ним обошлось. С ним и с Сарой. С нами всеми.
«Вы относились к ней… к миссис Нэш так же, как к другим вашим клиентам?»
«Можно с ней повидаться? — повторил я. — Хотя бы на минуту».
Он посмотрел на меня так, словно в рот ему попало что-то нехорошее. Кремень в глазах то появлялся, то пропадал.
«Вы знаете, что я этого не могу», — сказал он. Его руки по-прежнему лежали на моих показаниях.
Он довольно долго на меня смотрел — казалось, стоял на краю какой-то расселины и, может быть, даже нуждался в моей помощи.
Пододвинул ко мне мои показания.
«Ну ладно, — сказал он. — Я думаю, достаточно. Подписывайте».
Потом добавил:
«Между прочим, мы добрались-таки до Дайсона. Теперь не выкрутится. Сядет надолго».
54
Включаю сцепление и еду. Почти полпятого. В офис надо вернуться самое позднее в пять сорок пять. Встреча с миссис Лукас. Но я знаю, куда мне нужно сначала. Теперь, в темноте.
Он сел в «сааб», посидел, потом поехал. Я проскользнул в свою машину, увидел, как он тронулся с места, и последовал за ним, как будто мы — одна команда.
Я думаю, он проделал три мили до Уимблдона, понимая, что это в последний раз (но не зная, что вообще в последний раз сидит за рулем). От Кристины всегда возвращался точно крадучись, нехотя, но уступая. Каждый приезд домой был маленькой пантомимой. Можно было не спрашивать, где он был, и нелепо было спрашивать, как у него прошел день. Фарс, мучительный фарс. Но лучше несчастливый мир… — так она мне сказала. Говорила ли ему?
В камерах, наверно, уже зажгли свет. В определенный час его всюду разом выключают.
Чем это могло кончиться? Он хотел, чтобы война — там, у них — длилась вечно. Или чтобы хорваты проиграли, были разбиты, поруганы — так что ей пришлось бы распрощаться с мыслью о возвращении на родину. Плевать ему было на убитых, на искалеченных. А ведь медик. Человечная профессия. Ревность к ее стране, к Хорватии, как ревнуют к другому мужчине.
Выходит, лучше несчастливая война…
Но хорваты победили — он проиграл.
Чем это могло кончиться? Что ж, теперь он знал — или почти знал. Квартирой в Фулеме, похожей на опустевшую клетку. Он мог остаться там насовсем. Но каким-то образом вырвался.
Значит — свободен?
У него брезжила надежда: если уж этому суждено кончиться, не станет ли он тогда снова «собой», настоящим Бобом Нэшем? И только тот, другой человек будет страдать. Но не был ли тот, другой (и в этом вся суть), подлинным Бобом?
Всякое возвращение — мучительный фарс. Но так ли уж велика была боль, так ли уж велика плата? Ничего похожего на это, теперешнее. И боль, так или иначе, действовала только в одном направлении. Она утихала, едва он отправлялся в Фулем. Настоящую боль, он знал, терпела Сара. Так почему же она продолжала его пускать, почему не выставила вон?
Только по одной причине, по одной невыносимой причине.
Так что если этому суждено было кончиться, он, казалось, мог бы даже испытать облегчение, мог бы вздохнуть полной грудью. Казалось, мог бы даже почувствовать себя спасенным.
В те последние дни он выглядел — Сара потом мне сказала — странно спокойным. (Хотя его спокойствие могло означать и то, что у него есть тайный план.)
Но теперь он знал. Он и вышел из той квартиры, и остался в ней. Он был где-то высоко в ночном небе и понятия не имел, домой он движется или нет. Он и был настоящим Бобом Нэшем, и не был.
Из Фулема — в Уимблдон. Я за ним. Расчухал он наконец? Все время одна и та же машина сзади.
Доехав до Фулем-Пэлис-роуд, он повернул налево, в сторону Патни, и я, как дурак, кажется, даже издал радостный возглас. Вдруг, как дурак, возликовал — обрадовался за Сару, которая совсем скоро услышит его машину. И мы все будем спасены.
Мост Патни-бридж. Черная, невидимая река внизу. Патни-Хай-стрит: сияние магазинов. «Супердраг», «Боди шоп», «Маркс энд Спенсер». Безопасный, знакомый мир.
Мимо вокзала, мимо светофора, вверх по Патни-хилл. Кольцевая развязка у Тиббетс-корнер, поворот на Уимблдон.
Меньше мили от кладбища Патни-вейл.
Да, он возвращался. Длинный прямой отрезок по Уимблдон-Парксайду. Слева — Парксайдская больница. Никаких сумасшедших выходок — хотя опять знакомое место, куда могли бы ввезти на каталке. И все-таки я, сам того не зная, наблюдал за ним в последние минуты его жизни.
Справа парк Уимблдон-коммон, темный как лес. Потом поворот на тихие, ухоженные улицы, где окошки домов светятся среди деревьев точно фонарики.
Теперь я сам еду в Уимблдон и знаю зачем. Новая попытка. В темноте, как тогда.
55
Расскажу я ей когда-нибудь или нет? Что он сначала поехал на ту квартиру. Не прямо домой. Что я ждал снаружи. Ждал, смотрел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь соткана из мгновений, впечатлений, ассоциаций. Мало кто их запоминает во всех подробностях. Но Джейн Фэйрчайлд всегда обращала внимание на детали. И Материнское воскресенье 1924 года, день, когда разбился в автокатастрофе Пол Шерингем – ее любовник – она запомнила во всех подробностях, вплоть до звуков и игры теней, запахов и ощущений. И именно в этот день перестала существовать сирота-служанка Джейн и появилась известная писательница, которой предстоит долгая, очень долгая жизнь, в которую уместится правление нескольких королей, две мировые войны и много что еще.
Роман «букеровского» лауреата, сочетает элементы готической семейной саги, детектива, философского размышления о смысле истории и природе. Причем история у Свифта предстает в многообразии ипостасей: «большая» история, которую преподает школьникам герой романа, «малая» местная история Фенленда – «Земли воды», история человеческих отношений, романтических и жестоких. Биография учителя, которому грозит сокращение и «отходная» речь которого составляет внешний уровень романа, на многих уровнях перекликается с двухвековой историей его рода, также полной драматизма и кровавого безумия поистине фолкнеровских масштабов…
У Грэма Свифта репутация писателя проницательного и своеобразного, хотя пока что он издал лишь два романа — "Владелец кондитерской" и "Волан" — и сборник рассказов "Уроки плавания". К произведениям Г. Свифта в Англии относятся с большим вниманием, и британские критики в своих рецензиях не скупятся на похвалы в адрес молодого писателя: "удивительное чувство пропорции", "захватывающе, глубоко, едко", "изящно как по форме, так и по содержанию".Г. Свифт родился в 1949 году в Лондоне, где он живёт и поныне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Четверо мужчин, близких друзей покойного Джека Доддса, лондонского мясника, встретились, чтобы выполнить его необычную последнюю волю – рассеять над морем его прах. Несмотря на столь незамысловатый сюжет, роман «Последние распоряжения» – самое увлекательное произведение Грэма Свифта, трогательное, забавное и удивительно человечное.Лауреат премии Букера за 1996 год.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.