Свет без тени - [4]
Прошуршали шины. Бесновавшаяся сирена внезапно захлебнулась, точно потеряла цель, за которой гналась. Взвизгнув тормозами, машина остановилась. Сквозь стеклянную дверь главного входа виднелась мерцающая мигалка. Норико отворила дверь в амбулаторию.
Белый корпус машины светился во мраке, отражая ночные огни. Задние дверцы были раскрыты. Из машины выпрыгнули несколько человек.
– Куда его? – Голос санитара звучал довольно нервозно.
– Сюда, пожалуйста, в процедурный кабинет.
– Мы там напачкаем. Он весь в крови – лицо, одежда…
– Ничего.
– Налакался как свинья: буянит, никакого с ним сладу.
Из машины вытащили носилки с раненым. Вся бригада «скорой помощи», окружив их плотным кольцом, тщетно пыталась утихомирить пострадавшего. Норико взглянула на часики. После звонка Наоэ уже прошло пять минут. Громко топая тяжелыми башмаками, санитары внесли носилки в амбулаторию. «Эй, эй, успокойся! Потише!» – слышались окрики, заглушаемые пьяными воплями пациента.
– Пожалуйста, сюда.
Через широко распахнутую дверь носилки проследовали в процедурный кабинет, к кушетке, стоящей в дальнем углу комнаты. Норико с тонометром в руках робко приблизилась к больному.
– Измерим давление?..
– Дур-р-р-аки-и!
Окровавленный человек попытался вскочить, но санитары живо скрутили его, и он, размахивая кулаками, истошно завыл.
– Ну-ну, потише! Все-таки здесь больница.
– Больница? Г-г-где больница?
По лицу пьяного ручьем струилась кровь, и невозможно было даже разобрать, где нос, а где глаза. Вид крови окончательно разъярил его, и, выкатив осоловелые глаза, он еще яростней замахал руками. Наркоз на него не действовал. Он даже не давал отереть кровь с лица.
– Ну что с ним делать?! – в отчаянии отступилась Норико.
– Где доктор?
Лица санитаров тоже были забрызганы кровью.
– Сейчас придет.
– Поторопите его!
– Но…
– Вы же видите, как трудно его держать. Пусть идет побыстрей!
– Прошу вас, подождите еще немного…
Оставив попытки измерить давление, Норико снова побежала к телефону. Нащупав в кармане халата клочок бумаги с номером телефона, она начала лихорадочно крутить диск.
– Наоэ-сэнсэй уже выехал?
– Наоэ-сэнсэй?.. А, да… уехал.
– Давно?
– Только что.
– Вы не знаете, он поймал такси?
– Н-нет… Не знаю.
– Извините.
Часы в приемном покое показывали одиннадцать. Если Наоэ, выйдя из ресторана, сразу поймал такси, то должен появиться с минуты на минуту.
Из процедурного кабинета по-прежнему неслись вопли раненого и крики удерживающих его санитаров. Не в состоянии вынести этого кошмара, Каору выбежала в коридор.
– Сколько крови! – Она в ужасе закрыла лицо руками. Плечи вздрагивали.
Пол в коридоре от приемного покоя до процедурного кабинета был сплошь заляпан кровавыми пятнами.
– Что же нам делать?!
– А что мы можем?
– Хоть бы Наоэ поскорее пришел!
– Ну что ты заладила? Хоть сто раз повтори – от этого он быстрее не явится, – истерично крикнула Норико, не отрывавшая глаз от входной двери.
Из процедурного кабинета вышли двое и направились к девушкам.
– Что, доктора еще нет? – Лица у обоих были каменные, однако в вопросе сквозило плохо скрытое раздражение.
– Видите ли… Он уехал по вызову, скоро должен вернуться.
– Далеко?
– Да нет, совсем рядом.
– А туда нельзя позвонить?
– Не стоит. Вам ответят, что он уже выехал.
– Вы что, не понимаете?! Он срочно требуется здесь! Больной истекает кровью.
– Простите, пожалуйста, честное слово, доктор вот-вот будет.
Норико, опустив голову, чуть не плакала. Пусть только придет, уж она ему выскажет, она покажет ему!.. Норико проклинала себя за то, что позволила Наоэ уйти. Наконец, поняв, что от сестер толку все равно не добиться, санитары ушли обратно.
– Еще и наврали… Что ж теперь будет? – ужаснулась Каору.
– А что нам еще оставалось? Каору растерянно кивнула.
– Чтоб ему самому там проломили голову, этому доктору… – разъяренно проворчала Норико, как завороженная глядя на чернеющий вход.
На крыше «скорой помощи» все еще мигала красная лампочка. Норико опять взглянула на часы. И трех минут не прошло. Снова завыла сирена, взвизгнули тормоза. Девушки бросились к выходу. В дверях показался полицейский.
– Где пострадавший?
– В процедурном кабинете.
– Ну, как он?
– Э-э-э, в общем… Операцию уже сделали?
– Н-нет… Еще нет.
Полицейский молча кивнул и прошел в процедурный кабинет. На улице у клиники уже толпились зеваки. Норико закрыла глаза и принялась считать: «Один, два…» Сосчитаешь до шестидесяти – минута. Пять раз по шестьдесят – и придет Наоэ. Норико успела досчитать только до тридцати – дверь кабинета отворилась, и на пороге возник санитар.
– Сестра! Раненый просит пить. Можно ему воды?
– Воды?..
Рана не полостная, запрещать оснований вроде бы нет, однако Норико колебалась.
– Кричит, что помрет, если сейчас не дадим напиться. В горле у него, видите ли, пересохло.
– Думаю, немножко можно, – наконец решилась Норико.
– А чашку?
– Сейчас принесу. – Норико побежала за чашкой. Она уже протянула ее санитару, как раздался пронзительный крик Каору: «Доктор! Доктор пришел!»
Норико стремительно обернулась и заметила в темном проеме двери чью-то тень. Человек снимал у входа обувь. Затем он устремился к ним: худой, долговязый, правое плечо чуть ниже левого.
Девять рассказов японских писателей послевоенного периода, посвящённые самым разнообразным темам, объединены общим стремлением их авторов — понять, в чем смысл человеческой жизни.
Лорен Встреча с бывшим, которого вы не видели почти десять лет, никогда не бывает удачной. Столкнуться с бывшим, когда он тебя арестовывает, — это унизительно. Наручники застегиваются на моих запястьях в тот самый момент, когда он обещает ненавидеть меня до последнего вздоха. Я не могу его винить. Он умолял меня не уходить. Он не знает, что уход от него разбил мое сердце так же сильно, как и его. Это было не ради меня. Скорее, это было ради кого-то другого.Гейдж Я уехал из города после того, как ураган «Лорен» разрушил мое сердце.
Она — Голливудская принцесса. Он — ее новый телохранитель. Он не планировал, что она предложит ему секс без обязательств при трудоустройстве. Бизнес официально смешался с удовольствием.Стелла После тяжелого публичного разрыва я зареклась не ходить на свидания. Этот договор меняется, когда мой новый телохранитель входит в парадную дверь. Хадсон совсем не похож на мужчин в этой индустрии. Он черствый, холодный и не хочет проводить со мной ни секунды дольше, чем нужно. Все меняется, когда я начинаю размораживать его ледяной покров и обнаруживаю настоящего мужчину, скрытого внутри.Хадсон Я не хочу иметь ничего общего с голливудской жизнью. То, что мое лицо красуется на обложках журналов, не похоже на приятное времяпрепровождение. Эта работа временная и была предоставлена в качестве одолжения моему брату, который заботится о своей больной жене. Моя проблема? Я узнаю настоящую Стеллу, а не ту женщину, которую показывают по телевизору. Я пытаюсь бороться со своим влечением и сохранять наши отношения профессиональными, пока она не делает предложение: секс, пока я здесь, а потом мы разойдемся в разные стороны. Как я могу отказаться?
Иногда случается так, что в одном теле уживаются сразу несколько личностей. У каждой своя судьба, свои радости и проблемы. Как же решить, какая из них настоящая? Кто здесь друг, а кто враг? Изоляция всё расставит по своим местам. Роман «История болезни» – это продолжение романа «Изоляция». Полюбившейся читателям Чиаре Манчини придётся вернуться в прошлое, отыскать точку, когда её мир раскололся, и постараться собрать его воедино, ведь на кону самое важное – семья. Есть события, на которые мы не можем повлиять, но всегда можно сделать правильный выбор и остаться человеком.
Сирена Айсом неожиданно обнаруживает, что оставленные ей в наследство отцом старые вещи представляют собой коллекцию предметов искусства огромной ценности. Случайно застряв в маленьком заснеженном городке в горах, Сирена встречает Грейнджа, человека, с которым ее связало горячее чувство.
Лорда Стэмфорда тяготят попытки отца женить его. Фиктивная помолвка — вот выход. Леди Джефриз вполне подходит для этой цели, тем более что и у нее имеется свой интерес. Она во что бы то ни стало хотела вернуть поместье, которое брат проиграл Стэмфорду. Вскоре «жених» с удивлением обнаруживает, что притворяться влюбленным очень приятно…
В книге современной американской писательницы Кристи Кохан рассказывается о непростой судьбе трех наших современниц – американок, о поисках ими своего места в этой грозящей многими опасностями и соблазнами жизни.
Жизнь Розелинды Браун казалась тихой и спокойной – престижная, хорошо оплачиваемая работа, любимая музыка, театры, балет. Но вот в ее жизнь вошла любовь. Ричард Каррингтон-Эш – глава крупной фирмы, молодой, красивый, интеллигентный мужчина, однако женатый. По многим причинам развод для него полностью исключен. Но любовь Розелинды разгорается все сильнее. Сможет ли она выдержать, сможет ли смириться с тем, что любимый не принадлежит ей полностью?
Роман «Любовник» стал бестселлером и прославил имя его автора, А. Б. Иехошуа. Книга завораживает своим парадоксальным сочетанием простоты и загадочности. Загадочно дремлют души героев — Адама с его усталой еврейской кровью, несовершеннолетней его любовницы, его жены — «синего чулка», ее любовника — своеобразного «князя Мышкина», юной дочери Адама и мальчишки-араба, ее возлюбленного. Пробуждают героев к жизни не политические потрясения, а жажда любви. Закрепощенная чувственность выплескивается на свободу с плотской, животной страстью, преступно ломает все запреты и сокрушает сердечную черствость, открывая души для человеческого единения.
Александр Жарден, несмотря на свою молодость, один из самых читаемых сегодня на Западе авторов. Книги его сразу становятся бестселлерами у него на родине, во Франции, быстро переходя затем в разряд мировых бестселлеров. Секрет такой популярности в том, что книги молодого писателя говорят всегда об одном – о любви, о горячем стремлении людей пронести это чувство через долгие годы супружества, о верности и преданности, пылкости и романтичности.Сборник, в который вошли два самых известных романа А. Жардена, – первая встреча читателя нашей страны с автором, имя которого известно сегодня практически во всем мире.
Одилия и Изабелла – две женщины, два больших и сложных чувства в жизни героя романа Андре Моруа… Как непохожи они друг на друга, как по-разному складываются их отношения с возлюбленным! Видимо, и в самом деле, как гласит эпиграф к этому тонкому, «камерному» произведению, «в каждое мгновенье нам даруется новая жизнь»…