Супружеское ложе - [70]

— Тогда ты и решил жениться на богатой невесте.

Ничуть не пристыженный Джон вызывающе воззрился на нее.

— Да. Я настолько отчаялся и испугался, что солгал девушке. Все, что угодно, лишь бы завоевать ее. Я лгал, манипулировал ею, пускал в ход всевозможные уловки и позволил влюбиться в того мужчину, каким она меня считала. И я бы сделал это снова. Я ни о чем не жалею.

Он схватил ее за плечи и поцеловал безжалостным поцелуем, таким же жгучим, как пламя в его глазах, опрокинул на мягкую траву и перекатил в торфяную ямку, чтобы их не могли увидеть из долины. Наклонился над ней и просунул руку под ее голову.

— Я никогда об этом не пожалею.

Она взглянула в гордое лицо своего красавца мужа.

— Я тоже.

— Не пожалеешь?

— Нет, Джон, — искренне ответила она. — Не знаю, когда поняла это, но не жалею, что вышла за тебя. Может, все стало понятно в тот день в лодке, когда ты сложил это стихотворение обо мне.

Она улыбнулась и потеребила локон темно-каштановых волос.

— Ты всегда был красноречивым дьяволом.

Его ресницы слегка опустились. Джон улыбнулся Виоле и положил руку на ее бедро.

— Означает ли это, что мне удастся украсть пару поцелуев?

Виола поджала губы, делая вид, будто обдумывает возможность такой перспективы.

— Это зависит… от того, собираешься ли ты первым со мной мириться?

— Нет.

— Нет? — повторила она, отнимая руку. — И что это значит?

— Я не собираюсь мириться, — объявил он, поднимая подол ее амазонки. — В прошлый раз я это уже делал. Теперь твоя очередь мириться.

Иногда он был совершенно невыносим.

— Мы будем мириться по очереди?

Джон как ни в чем не бывало кивнул, продолжая поднимать подол все выше. Виола с притворным возмущением сделала вид, что одергивает юбку. Но Джон все же просунул руку под слои сукна и муслина.

— Я устал всегда мириться первым, — прошептал он, лаская ее ногу.

— Потому что это ты всегда не прав.

— Самомнение моей женщины не знает пределов! — Его пальцы скользнули вперед и принялись лениво описывать круги на бедре. — Терзаешь меня всю ночь, лежа рядом, и даже не пытаешься поцеловать и помириться, а потом заявляешь, что не сделала ничего плохого?

— Целую ночь, — пробормотала она и закрыла глаза.

Опять по телу разлилось это томительное тепло. Сладкая боль желания, которую он пробуждал своими ласками…

Она сдавалась. И с самого начала знала, что придется сдаться.

— Как ты, должно быть, страдал!

— Больше, чем ты можешь представить. И при этом вел себя безупречно. — Он погладил родинку на ее бедре. — Я жду, Виола. Скажи, что просишь прощения за то, что так бесчеловечно меня мучила!

Виола опустила ресницы, покачала головой и засмеялась:

— А я не попрошу прощения!..

Рука Джона оказалась между ее бедер, и смех тут же оборвался. Виола с тихим стоном выгнула спину. Его пальцы коснулись завитков между ног. Совсем легко. Только чтобы подразнить.

— Скажи, что хочешь помириться, — настаивал он, начиная ласкать то самое чувствительное местечко.

— Не скажу, — выдохнула она, все быстрее двигая бедрами.

— Скажи! — твердил он, не отнимая руки, пока ее не охватило лихорадочное возбуждение.

— Ни за что!

— Прекрасно!

Он отодвинулся и лег на спину.

— О, как ты любишь меня дразнить! — со смехом выкрикнула она, нагибаясь над ним. — Это ты должен извиняться за то, что устроил мне такую пытку! — Она замолчала и провела ладонью по его груди и плоскому животу. — И я страшно отомщу.

Ее рука легла на его чресла. На восставшую плоть. Джон задохнулся, когда она начала расстегивать его брюки. Застонал, когда она взяла его и стала гладить.

Она не теряла времени. Он научил ее этому девять лет назад, и она хорошо запомнила уроки. И сейчас стала ласкать его, пока он не вскинул бедра. Тогда она ослабила хватку, легко проводя пальцем по всей длине его тяжелого стержня вверх и вниз, вверх и вниз, зная, что он изнемогает от сладкой муки. Приблизила губы к его налитой плоти настолько, чтобы он ощутил ее дыхание, и поцеловала самый кончик. Его рука коснулась ее волос, словно он пытался продлить наслаждение. Но она отстранилась и села. Слишком поспешно…

— Ладно, — сдался он, тяжело дыша, — ты победила. Скажу первым. Давай мириться.

И тогда она оседлала его, открылась для него, впустила его в себя. И ощутила, как он подался вперед, вошел в нее глубоко и сильно. Снова и снова. Она смотрела на его лицо, пока он изливался в нее, и чувствовала радость, словно это он дал ей наслаждение.

Джон громко выкрикнул ее имя и затих.

Она наклонилась и поцеловала его.

— Провела тебя. Заставила сказать это первым.

— Провела, — согласился он, открыл глаза и улыбнулся улыбкой, от которой замирало сердце. Откинул ее волосы и погладил по щеке. — От всей души надеюсь, что ты снова намереваешься провести меня сегодня вечером.

Глава 18

Джон, не теряя времени, дал понять слугам Хэммонд-Парка, что, когда те приносят завтрак, простого царапанья у двери явно недостаточно и следует оставить поднос в коридоре. Пока поднос не окажется пустым, никто не имеет права входить в хозяйскую спальню, при условии, разумеется, что в доме не начался пожар.

Весь июнь они с Виолой почти каждое утро вместе завтракали в постели.

Он постоянно обыгрывал ее в шахматы, но, стараясь загладить вину, проигрывал в пикет. Исполнил свое желание и научил Виолу плавать. Голой. При лунном свете.