Сумерки - [26]
— Что случилось?
Марилена зарыдала еще громче.
— Из-за бабушки, — ответила Тета и тихо вышла.
Ливиу сел рядом с Мариленой, притянул ее к себе, погладил по волосам. Постепенно она успокоилась. Он сжал ее лицо в ладонях и заставил смотреть прямо ему в глаза. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели и припухли. Даже нос стал красным. Ливиу достал платок и, придерживая за подбородок, как ребенку, старательно вытер ей лицо.
— У тебя нос покраснел…
— А если меня обижают.
— Как обижают? За нос таскают?
Она рассмеялась, но от этого ей стало еще обидней, и она опять разрыдалась.
— Я больше так не могу, Ливиу, не могу!..
За последний год она не раз повторяла эту фразу, но ни разу Ливиу не видел ее плачущей. Он винил себя, что не придавал этому значения. Думал: бабские штучки, обычные дрязги между свекровью и невесткой. Но, по-видимому, здесь дело посерьезнее.
— Давай позавтракаем. За столом все и расскажешь, — предложил он, чувствуя, что умирает от голода.
Он съел два бутерброда с ветчиной и один с клубничным вареньем, выпил большую чашку черного кофе. Марилена едва притронулась к еде. Осторожно он попытался выведать, что же все-таки произошло. Олимпия была человеком сложным, остра на язык и нетерпима. Раз и навсегда решив, что невестка неумеха и ею необходимо руководить, Олимпия вторглась на половину молодых и распоряжалась на кухне, в гостиной, в детской, разве что не в спальне. Больше всего Олимпию раздражало то, что молодые по-прежнему ходят по гостям, кафе, ресторанам, а ребенка воспитывает чужая женщина — нянька, взятая с улицы. Олимпия всякий раз попрекала этим Марилену, а няня попросту сделалась «sa bête noire»[15], иначе говоря, — была ей ненавистна. Олимпия даже Розалию настраивала против невестки, но служанка была ровесницей Марилены, прекрасно ее понимала, и они отлично ладили.
Сегодня утром Олимпия, по своему обыкновению, провела «кухонную ревизию» и ей показалось, что в коробке сильно поубавилось какао. Олимпия во всеуслышанье обвинила в краже няню Тету, заявив, что та наверняка все время ворует из дома «ценные продукты» для своего внучонка не то шести, не то семи лет, и потребовала немедленно выгнать Тету вон. Марилена тоже повысила голос, уволить няньку решительно отказалась, и Олимпия оскорбленная удалилась к себе.
Вот и вся история. Казалось бы, из-за чего шум? Но страсти кипели вовсю. Ливиу еще мог как-то объяснить недовольство матери Мариленой, но не понимал, почему Олимпия взъелась на Тету, вечно хлопочущую по хозяйству, честнейшее и преданнейшее существо. Бедная Тета! Да стоило только разок взглянуть на это огромное колышущееся тело, на это добродушнейшее лицо с маленькими кукурузными зернами вместо глаз, как тебя охватывала вера в человеческую порядочность и сердечность. Удивительно, что в такое скверное время, когда все няньки либо нечисты на руку, либо распущены, либо, в лучшем случае, истерички, удалось найти такое сокровище, как Тета. Ливиу совсем не хотелось с ней расставаться, а еще меньше видеть Марилену несчастной и обиженной. Надо было на что-то решиться. И Ливиу решил: снять квартиру и жить отдельно от родителей. Он понимал, что старики смертельно оскорбятся, но, к сожалению, другого выхода не видел…
— А еще она сказала, что я плохо ухаживаю за тобой…
— Что-то я не заметил, — Ливиу промокнул губы салфеткой, скомкал ее и бросил в тарелку. — А что если переехать.
— Только не к нам, вы с моей мамой тут же вцепитесь друг другу в волосы.
Ливиу был благодарен Марилене, что она избавила его от необходимости самому это высказать. У него никогда не было стычек с Наталией, но он держался от нее подальше, чувствуя в ней человека чуждого. Марилена точно и образно определила, чем бы завершилось их сближение.
Ливиу глянул на часы.
— У меня есть еще время. Схожу к Шлезингеру, узнаю, нет ли у него на примете квартиры.
Он поднялся, поцеловал Марилену, и она посмотрела на него с такой благодарностью, что на душе у него полегчало.
Мимоходом Ливиу заглянул в детскую. Влад под наблюдением великанши Теты сидел на горшке; черешенка рядом с грейпфрутом — впечатляющая картина. Ливиу переступил порог, опустился на корточки, поцеловал Влада и ободряюще помахал Тете, как бы говоря: «Все будет прекрасно!»
В коридоре он неожиданно столкнулся с отцом. Очевидно, накачанный Олимпией, Север спешил на переговоры.
— Ты уходишь? — спросил он разочарованно.
— Да, у меня срочное дело.
Объяснять отцу, какое именно, он не стал. Успеется. У Шлезингера могло не оказаться подходящих да и просто свободных квартир.
— Мне бы хотелось с тобой кое-что решить…
Когда старик употреблял слово «решить», это значило, что разговору придается очень важное значение.
— Я догадываюсь, о чем пойдет речь… Зайду к тебе попозже, после обеда. Тебя это устроит?
— Да, да, конечно…
Хотя Север и сказал «да», но по тону Ливиу понял, что отец предпочел бы поговорить сейчас же. Может быть, судя по виноватой улыбке, он побаивался возвращаться к разгневанной Олимпии ни с чем…
Погода стояла весенняя, теплое солнце растопило последние остатки снега. Приятный ветерок, пахнущий молодыми почками, осушил тротуары. Ливиу шел в плаще нараспашку, держа в руке шляпу. Сейчас бы вытащить Марилену из дому, махнуть с ней куда-нибудь за город или просто прогуляться по улицам. Жаль, что нельзя: дело срочное! Это же надо — подснежники! Обязательно надо купить на обратном пути, только бы не забыть!..
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.