Сумерки - [24]
— Потерпите немного, мадам, скоро кончится! Потерпите!
Какая наглость! — Олимпия была вне себя от возмущения. Она имела такое же право как и Наталия находиться подле Марилены. Шепотом, чтобы Наталия не услышала, что она тут под дверью и ее не пускают, Олимпия спросила, подавляя в себе гнев и обиду:
— Как скоро?
— Одному богу ведомо, мадам, но когда-нибудь все непременно кончится!
Из спальни доносились тихие стоны Марилены. Все же она очень выдержанная. Надо бы ограждать таких неженок от этих ужасных испытаний… Боже, какие глупости приходят в голову! Как оградишь? Олимпия вспомнила, как тяжело она рожала Ливиу. С тех пор у нее больше не могло быть детей… Розалия принесла таз с теплой водой. Акушерка впустила служанку в спальню. В приоткрытую дверь Олимпия увидела Марилену: лицо бледное, измученное, мокрые от пота волосы разметались по подушке, глаза страдальчески уставились в потолок. Олимпия расплакалась.
— Помогите же ей!
— Не беспокойтесь, мадам, я свое дело знаю…
Какая невоспитанность! Ясно, что она сказала: «Не лезьте, мол, не в свое дело!» Олимпия ушла, украдкой утирая слезы белоснежным кружевным платочком. Она досадовала на себя за проявленную слабость. Пора и Марилене узнать жизнь, таков удел всех женщин. Не вечно же порхать по балам, ресторанам, кафе, приходит пора, и сталкиваешься с настоящей жизнью. Она задержалась в желтой гостиной, идти к себе не хотелось. Север там мечется, как лев в клетке, сразу накинется с расспросами, а что она может ему ответить? Олимпия взяла наугад журнал с круглого Марилениного столика. «Мари Клер». Какие глупости! Вот из таких журнальчиков девушки и черпают современные идеи! А дом и хозяйство презирают. Хорошо бы выпускать свой журнал — журнал Женского благотворительного общества. Надо будет об этом всерьез подумать. Там можно печатать советы по ведению хозяйства, модели новых платьев, которые легко сшить самим. Вообще завести отдел кройки и шитья и в каждом номере журнала помещать один урок. Подумать только: не хотеть заштопать носки собственному мужу! «Купим новые!» Легко сказать — купим. Надо сначала научиться зарабатывать. Она об этом и понятия не имеет, всегда жила на всем готовом. Вот Ливиу знает, как тяжело достается хлеб! Но он — мужчина, мужчина, конечно, это совсем другое…
Она вышла из желтой гостиной в коридор, проверяя по пути, вытерла ли Розалия пыль. Когда все будет позади, пойдут гости, поздравления. Верно, для цветов и ваз не хватит…
Ливиу сбежал из дому с самого утра и бродил по городу, не находя себе места. Оставаться дома было невмоготу: все отмахиваются, всем мешаешь, ни от кого толку не добьешься. Где-то на окраине он выпил чашку скверного кофе в подвальчике и снова побрел в центр. Заглянул на выставку молодого художника. Художник притулился в углу и подозрительно смотрел за двумя-тремя посетителями, бродящими по залу. По стенам висели натюрморты — Ливиу терпеть не мог натюрмортов, не понимал и не воспринимал их. Но подолгу стоял перед каждым из желания отогреться после долгого хождения по улицам. Выставочный зал не отапливался, но все же здесь было много суше и теплее, чем на улице. Ливиу делал вид, что всматривается в картины, тянул время и думал, что же делается дома. Особенно долго он стоял у последней картины возле самой двери и собрался было уйти, как вдруг услышал над самым ухом сиплый голос заядлого курильщика:
— Думаю, это картина вам подойдет…
Ливиу с удивлением обернулся. Небритый, в поношенном бежевом пальто, художник производил впечатление человека, который дня три не ел.
— Да? Вы находите?
Ливиу взглянул на картину: думая о своем, он не удосужился ее рассмотреть. Очередной натюрморт: на кухонном столе лежали устрашающего вида нож, две рыбины, кочан капусты и пучок моркови.
— Она похожа на вас.
Гм… Этот тип еще и издевается. Какое же он нашел сходство между Ливиу и кулинарным пейзажем? Ливиу понял, если он не купит картину, то этот изголодавшийся субъект не постесняется попросить денег «взаймы», и ему не откажешь.
— Сколько же она стоит?
— А как по-вашему?
О, да он еще и хитер.
— Честно говоря, я плохо разбираюсь в искусстве, но картина мне нравится. Пять тысяч — разумная цена?..
Художник извлек из кармана пальто маленькую картонную табличку и булавкой приколол ее к раме. На табличке было написано: «Продано!» Ливиу понял, что переплатил. Он достал кошелек и отсчитал деньги.
— Когда закрывается выставка?
— Ровно через неделю.
— Я пришлю за картиной. Вот моя визитная карточка.
Он надел шляпу и вышел. Только этого ему и недоставало: натюрморта с рыбой и капустой! Он вдруг опять забеспокоился. Не слишком ли долго он отсутствовал, — что там, дома?.. А если он нужен Марилене, каково ей там с этими не в меру деятельными бабками? Ливиу ускорил шаг. Перепрыгивая через две ступеньки, задыхаясь, вбежал в дом. В коридоре он увидел Олимпию. В ее близоруких, немного прищуренных глазах затаилась тревога. Ливиу даже забыл снять шляпу.
— Есть новости, мама?
— Пока нет.
Нет! Выходит, Марилена все еще мучается…
— Могу я повидаться с ней?
— Даже меня туда не пускают.
Олимпия старалась говорить спокойно, но в голосе звучала неприкрытая обида: «не пускают!» Но сейчас ему не хотелось ничего выяснять. Он рванулся уйти. Здесь он не мог оставаться. Когда же это наконец кончится?!. Какой ужасный день!
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
