Сумеречный мир - [12]
Перед тем, как заплыть в кабинет биологии, я решила опустошить содержимое своего непредсказуемого мочевого пузыря, к удивлению обнаружив женский туалет. Заплыв внутрь, я только-только хотела стянуть капюшон, как едкий дым вдарил в нос, и что-то твердое звездануло мне в лицо с раздавшимся диким вскриком. Взвизгнув, я рухнула на холодный кафельный пол, вытирая рукавом что-то теплое, стекающее из носа. После первого падения я должна была понять – мне тут не особо рады.
– О, святые макаронки! – женский встревоженный голос резанул мой слух.
– Черт, как больно, – стонала я, тщетно пытаясь сесть.
Мой мозг идентифицировал произошедшее недавно, и послал картинку, что пару секунд назад меня долбанули туалетной дверцей одной из кабинок. И у кого хватило столько наглости? Ах, вот у кого. Перед моими глазами, в которых все двоилось, появилось чье-то белокурое лицо с зажатой между пальцами дымящейся сигаретой. Запах табака заставил меня задыхаться. Девушка, чей лик прекратил расплываться, рассеянно потушила пускающую противный дым дрянь, и осторожно присела на корточки, хлопая меня одной рукой по щеке.
– Господи! Я тебя убила?!
– Если бы, – прохрипела я, обнаружив, что мне повредили нос – кровь, стекая по подбородку, пачкала кофту. «Счастья» много не бывает…
– Прости, – прикусив губу, прошептала незнакомка и избавилась от сигареты, запульнув ее в кабинку. – Я думала, это мистер Майлс. Я так перепугалась! Он не раз ловил меня за этим делом…
С помощью ее дрожащих до ужаса рук я оказалась в сидячем положении, потирая заодно пульсирующий от прошитой боли затылок. Надеяться, что мне его не разбили – наверняка было глупо. Я медленно стащила капюшон и проверила пальцами кожу волос – к счастью, она была сухой, и облегченно вздохнула.
– Мистер Майлс? – протянула я. – Мужчина? В женском туалете?
Она похлопала своими громадными васильковыми глазами в знак согласия и нырнула в маленькую сумочку, болтающуюся на плече. Ее короткие светлые волосы, достигающие плеч, упали на маленькое белое лицо с ярко-алыми губами, горящими, будто красный свет светофора.
– Поверь, здесь не такое бывает. – Девушка достала упаковку чего-то и пояснила, ухмыльнувшись: – Физрук. Майлс. Тот еще гнусный тип. Как чует что-то неладное, исходящее из женского туалета, врывается без какого-либо смущения и совести. – Покачала головой. – Гавнюк. Иногда мне кажется, что он просто не прочь поглядеть на… – незнакомка застыла, посылая мне искривленный оскал, явно означающий что-то, – … ну, ты понимаешь.
– Угу, – неуверенно кивнула я, раздумывая, что же еще такого сумасшедшего мне предстоит узнать или увидеть из жизни Джексон Хол Хай. – А разве вам не запрещено курить в туалетах? – поинтересовалась, дотрагиваясь до липкой крови.
Девушка сморщилась, раскрывая чудаковатую пачку с неизвестным содержимым.
– Поверь, запрещено. Особенно возле школы, да и в ее пределах, – пояснила она и понизила голос до шепота. – Мне приходится идти на такие меры, так как родители не в курсе, чем я занимаюсь в школьных туалетах, кроме того, как писаю.
Ну-у… двусмысленное признание.
– Оу. Ты рискуешь.
– Еще как.
Достав… тампоны, которые я видела какой раз за день и представляла, какую опасность они могут нести человеку, незнакомка протянула их мне.
– Вот. Это, как бы… воткни.
– В нос? – я вскинула бровь.
– А куда еще? – девушка ухмыльнулась, вкладывая в мою руку два маленьких тампона. – Надеюсь, у тебя только оттуда кровь.
Я посмотрела на свою ладонь и заметно поморщилась, вспомнив инцидент с парнями, огнем и женскими «штучками».
– Э-э-э, у вас что, такая мода тут – пихать в ноздри тампоны?
Блондинка кинула в сумочку упаковку и, сместив аккуратные брови на переносице, понимающе кивнула.
– Ах, ты о Дереке и его сумасбродной компании? Не обращай внимания, эти дебилы и не такое вытворяли. Ты еще их на дне рождении Тори не видела, она там ох что делали со стрингами дев…
– Не хочу даже слышать об этом, – перебила я, кидая в ее кармашек тампоны. – Пожалуй, я просто возьму бумажное полотенце.
Девушка медленно кивнула, шмыгнув за мной к раковине. Она выглядела довольно мило, и я вполне могла надеяться, что мы станем друзьями. Тем более, девица «помяла» мне лицо – она не посмеет никуда уйти, не убедившись, что со мной все нормально.
– Прости еще раз, – извинялась незнакомка, наблюдая, как я смываю кровь холодной водой. Ее маленький носик сморщился, когда я уделала всю раковину в темно-алой крови. – Выглядишь дерьмово…
Ее комментарий можно было отнести к чему угодно, включая мой запачканный прикид и «удачный» эксперимент с покраской волос.
– Спасибо, – промямлила, выключая кран.
Взяв салфетку, я вытерла лицо. К счастью, кровь перестала лить – видимо, повреждение было не столь серьезным. На всякий случай я глянула в зеркало, чтобы проверить состояние носа. Черт, лучше бы я этого не делала. Не в смысле, что с областью, куда врезалась туалетная дверь, было все плохо – самое лицо в целом выглядело не ахти. Черные локоны прилипли к вспотевшему лбу, в глазах поселилось отвращение вперемешку со страхом, физиономия на фоне такой «эффектной шевелюры» выглядела как одно бледное пятно.
Ее жизнь – цепочка скучных, однообразных событий. Она привыкла не получать того, чего хочет. Неуклюжая Скайлер Грейс, пытающаяся найти ответы на загадки своего прошлого, однажды сталкивается кое с кем, кто переворачивает ее жизнь вверх тормашками и превращает в сущий Ад. Самоуверенный, самовлюбленный Габриель Эйнсфорд – тот, из-за кого Скайлер начинает еще больше ненавидеть свою жизнь, становится для девушки настоящей занозой в заднице. Они постоянно сталкиваются на улицах, случайно встречаются, отчего у Скайлер появляется мысль, что Габриель «ненароком» ее преследует.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.