Сухих соцветий горький аромат - [68]
После обхода, получив по увесистой стопке историй болезни, с которыми нам необходимо было ознакомиться до следующего дня, мы отправились в ординаторскую.
— Какая мерзкая, уродливая стерва! — Негодовала Инга в ординаторской. — Да как она смеет подобным образом изгаляться над интернами! Я это так не оставлю! Я буду жаловаться!
Я стояла и тупо смотрела на мечущуюся из стороны в сторону, бросающую яростные взгляды на дверь Ингу и не могла поверить, что мне придётся работать с ней бок о бок, по крайней мере, год. Для меня она была воплощением бесчестности и подлости, я зареклась больше никогда не иметь с ней дела, а теперь из-за некой насмешки судьбы, помимо собственной воли была с ней в одной связке.
— Как ты здесь оказалась? — спросила я. — Ты преследуешь меня?
— Что за глупость?! — вскипела Инга. — Больно ты мне нужна!
Она немного успокоилась, взглянула на меня и вновь отвела глаза:
— Поверь, на этот раз я здесь ни при чём. Сама не знаю, как это вышло. Две недели назад мне позвонили из университета и сказали, что интернатуру я буду проходить здесь, а не в десятой больнице. Попросили приехать и забрать переделанное направление. Клянусь тебе, я хотела этого не больше тебя.
Я села на диван и уставилась в стену. Мысли будто испарились, голова была тяжёлой и при этом совершенно пустой.
— Как Марк? — словно ни в чём не бывало, спросила Инга, но в голосе её что-то дрогнуло.
— Отлично, — машинально ответила я.
— Значит, вы вместе. Я так и думала. Быстро же ты Сашу забыла.
Имя Саши больно резануло по сердцу.
— Иди к чёрту, — я встала с дивана, медленно вышла из ординаторской и, побрела по длинному больничному коридору.
Придя вечером домой, я, не раздеваясь, прошла на кухню, достала из шкафчика маленькую бутылку коньяка, принесённую кем-то из подруг на новоселье и так и не начатую, отвернула крышку, налила четверть стакана и выпила залпом. От горечи на глазах у меня выступили слёзы, и перехватило дыхание. Я закрутила крышку, упала на диван и закрыла глаза. Раздался звонок в дверь.
«Да что за день такой?! — злилась я. — Кого там ещё принесло?»
Я открыта дверь. На пороге стоял Марк с огромным букетом бордово-алых роз.
— Хотел сделать сюрприз, — улыбнулся он и шагнул в квартиру. — Что за запах? Ты пьёшь? В одиночестве?
— У меня был тяжёлый день. Но с твоим появлением он стал стремительно терять шансы на звание худшего дня месяца, — я улыбнулась и приняла цветы. — Спасибо, восхитительный букет.
— Что-то случилось? Насколько я помню, сегодня у тебя был первый рабочий день…
Я закрыла ему рот ладонью.
— Не сегодня. Поговорим обо всём завтра. Я так соскучилась.
Мои руки обвили его шею, я посмотрела в его светлые глаза и поцеловала упоительно горячо.
Глава 29
Пришла осень и принесла с собой тоскливые серые дожди и какую-то знакомую с детства неизъяснимую, щемящую грусть. Умиротворяюще тихая, безмолвная, она провожала тоскливым взглядом косяки жалобно покрякивающих уток и гусей, рядила берёзы в золотисто-жёлтые накрахмаленные юбки, рассыпала по мокрым мостовым кленовые листья и заставляла каждого длинными, тягучими вечерами искать человеческого тепла. И мы с Марком не были исключением. После операции и начала химиотерапии отец Марка с каждой неделей становился всё слабее и нуждался в помощи. Марк много работал, писал диссертацию и часто навещал отца. В моём графике тоже не редкостью были ночные дежурства, да и после иногда крайне напряжённых, изматывающих дневных смен я была не в состоянии кого-либо видеть. Но в те редкие свободные для нас обоих вечера мы неизменно подолгу гуляли под грифельно-бурым, неподвижным осенним небом, вдыхали сладко-терпкий запах прелых листьев и часто просто молчали, потому что слова были лишними. Мы приходили домой, заваривали ароматный клубничный чай, залезали под толстый клетчатый плед и проводили долгие тёмные ночи вместе, согревая друг друга любовью.
В начале октября и у меня, и у Марка суббота и воскресенье, наконец-то, оказались свободными. Весь субботний вечер мы провели вместе. Нас влекла друг к другу таинственная, неудержимая сила, и мы не пытались ей противиться. Мы наслаждались каждым мгновением, каждой секундой, проведённой вместе. Мы жили настоящим моментом и не хотели думать о будущем, мы не хотели забегать вперёд, строить планы, мы были влюблены, и этого было достаточно.
Ранним утром воскресенья нас разбудил звонок в дверь.
— Мне открыть? — сонно прошептал Марк.
Я нехотя открыла глаза, потянулась и, почувствовав, что в комнате прохладно, сильнее прижалась к Марку. За окном было пасмурно и серо, в квартире стоял полумрак. По жестяному подоконнику монотонно барабанил затяжной осенний дождь.
— Сколько времени?
— Восемь утра.
— Кого могло принести в такую рань, да ещё в выходной день? — недовольно пробурчала я.
— Хочешь, я открою? — повторил вопрос Марк.
— Нет, пока это моя квартира, и ты здесь гость. Сама открою.
— Вовсе она не твоя, — рассмеялся Марк, — да и гостем меня трудно назвать, я скорее постоялец.
— Нахал, — бросила я, вылезая из-под одеяла и накидывая на плечи халат.
В дверь позвонили снова, на этот раз настойчивее. Я крикнула: «Иду-иду», — и вышла в коридор.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.