Сухих соцветий горький аромат - [67]

Евгений Петрович лично провёл меня в кабинет заведующей терапевтическим отделением и попытался, хоть и безуспешно, сгладить своим присутствие острые углы её многогранной личности. Заведующую отделением Ольгу Геннадьевну вряд ли можно было назвать Медузой Горгоной, но её дальней родственницей вполне. Она была тучной женщиной лет пятидесяти. Держала себя высокомерно и надменно, на персонал смотрела свысока, разговаривала небрежно, как бы нехотя, и в голосе её отчётливо звучало горделивое презрение. Она могла позволить себе прикрикнуть на молодого врача или медсестру, сказать грубость или, ворвавшись в ординаторскую, начать отчитывать подчинённого в присутствии коллег. Внешность её была не менее кричащей, если не сказать вульгарной: короткие волосы, выкрашенные в соломенный блонд и накрученные крупными буклями, торчали надо лбом и ушами неким бесформенным, несуразным сооружением; длинные, как у хищной птицы, ярко-розовые с мелким цветочным рисунком и бесчисленным количеством стразов ногти и губы, полные, обвислые, жирно накрашенные огненно-алой помадой. Но самым тошнотворным элементом её образа был следующий за ней по пятам, всюду проникающий, нестерпимо сладкий аромат дешёвых духов. Её внешность отталкивала и пугала меня. При виде своей начальницы я терялась, забывала слова и заикалась. Мне хотелось сбежать, спрятаться от визгливого голоса и бессмысленного, лягушачьего взгляда, но, к сожалению, бежать было некуда, я была её интерном. Теперь, по меньшей мере, год мне придётся выслушивать бесчисленное множество абсолютно неинформативных тирад и стоически терпеть её грубость и хамство.

— Садись, не стой, — пренебрежительно бросила моя начальница, не глядя на меня, села за стол и, достав из шуфлядки стола какие-то бумаги, принялась шумно их перелистывать, явно создавая лишь видимость работы.

Я присела на стул возле стены, который оказался крайне неудобным: его спинка состояла из двух параллельно расположенных относительно друг друга выгнутых реек, они больно упирались в позвоночник своими краями, из-за чего доставляли больше неудобств, чем комфорта. Я приосанилась, стараясь произвести впечатление уверенной в себе личности, что, как мне казалось, в сложившейся ситуации было более чем оправдано.

— Что-то твоя коллега не торопится, — не отрывая взгляда от бумаг, проговорила начальница, — боюсь, мы с ней не поладим.

— А разве я у вас не единственный интерн? Мне говорили…

— Говорили, говорили, — раздраженно и нетерпеливо перебила меня заведующая, — мне тоже много чего говорили, да в итоге сделали всё с точностью наоборот.

Я не осмелилась задавать ещё какие-либо вопросы, но в душе обрадовалась, что буду не одна. Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет вошёл главврач, за ним следовала высокая худенькая девушка с длинными каштановыми волосами, возле самых висков завивающимися в мелкие кудряшки. Моё сердце ёкнуло, горло сжалось, и я судорожно несколько раз вдохнула воздух. К моему изумлению и глубокой досаде, девушка оказалась Ингой.

— Здравствуйте, Ольга Геннадьевна. Очень рада, что именно вы будете моим руководителем, — уверенно проговорила она и протянула руку заведующей.

Та презрительно фыркнула ей в лицо и руки не подала.

— Научись вначале приходить вовремя, иначе с ночных дежурств вылезать не будешь, — грубо отрезала она.

Но Инга не смутилась, опустила руку и, всё так же прямо глядя в глаза заведующей, сказала:

— Извините, больше этого не повторится.

— Ольга Геннадьевна, будьте снисходительнее к девочкам, им для начала нужно освоиться, — вмешался главврач, — и зайдите ко мне после обхода.

— Да-да, конечно, Евгений Петрович, — уже каким-то лебезящим, виноватым тоном проговорила заведующая, но как только главврач вышел, сразу вернулась к своему обычному стервозному состоянию. — Итак, раз все в сборе, приступим к знакомству. Я, как вы уже знаете, Ольга Геннадьевна, заведующая терапевтическим отделением и ваш руководитель интернатуры. Вы должны беспрекословно исполнять всё, что я вам говорю, не лезть, куда я вам не говорю и главное — никакой самодеятельности. Сейчас вы пойдёте вместе со мной на обход. Ваша задача молчать, слушать, смотреть и запоминать. Всё ясно?

Мы кивнули.

— Превосходно! Тогда не будем терять времени, — она распахнула дверь и, гордо задрав подбородок, бодрой походкой вышла в коридор. Мы засеменили следом.

Обход напоминал экзекуцию, но, к счастью, длился недолго. Входя в палату, заведующая сразу представляла нас пациентам, при этом презрительно фыркала или ухмылялась, а на протяжении всего осмотра часто бросала в наш адрес недвусмысленные уничижительные фразы. Мне было неприятно, а иногда и обидно, но это глумливое представление и неумелые подтрунивания были не в состоянии сломить моего ещё не перегоревшего энтузиазма, который так присущ молодым врачам, полным надежд и гуманистических устремлений. Я хотела всё знать, всё мне было интересно, всё увлекало, а потому я старалась не обращать внимания на незаслуженные обвинения и пропускала их мимо ушей. Инга, напротив, явно была сильно оскорблена, хоть и старалась придать своему лицу смиренный, почти отрешённый вид. Она стискивала зубы и улыбалась, но кулаки её то и дело воинственно сжимались, а глаза метали раскалённые молнии.