Судьба - [30]

— Здравствуйте, Ахмад.

— Будем перемещать вышку?

— Конечно, Ахмад.

— Разве вы не видите, какой ветер?!

— А что — ветер? Обычный ветер. Он был и до нас с вами, будет и после нас. Никогда он не спрашивал у нас разрешения. Будем работать. Иначе нельзя.

— Хорошо, если свалит вышку, вы будете отвечать?

— Буду, буду, Ахмад. А если вы не хотите работать, зачем же вы приехали?

— Меня привез Надиров.

— Где Надиров? — быстро спросил Бардаш.

— В вагончике, — сказал Шахаб и кивнул через плечо.

«Ну что же, — подумал он, — этой схватки все равно не избежать, так пусть она будет сейчас и здесь».

Надиров смотрел на карту района, разложив ее на столе в штабном отсеке. Глаза его пробежали по лицам вошедших и снова опустились на карту. Сунув всем руку, он по-хозяйски предложил садиться.

— Бобир Надирович! — без обиняков начал Бардаш. — Я думаю, вы должны прекратить глубокое бурение.

Красные, как у всех, белки надировских глаз выкатились на него.

— Потому что это пустая трата времени, силы, техники и материала… Это бессмысленно.

— Потерпите малость, Дадашев, — спокойно сказал Надиров. — Не делайте скоропалительных выводов. На скорых выводах легко голову сломать.

Эти угрожающие нотки в его голосе были знакомы людям и обычно быстро остужали их пыл.

— Голова, конечно, вещь дорогая, — с обычной усмешкой сказал Бардаш, — но и каждая скважина стоит миллионы. Вы надеетесь, что еще два-три фонтана покроют убытки. А если их не будет, этих фонтанов?

— Геология любит упорных.

Уж кому-кому, как не Надирову было известно это. Он искал нефть сперва в Ферганской долине, затем в окрестностях Термеза. Он совался чуть ли не во все норы грызунов, он шел по муравьиным следам, иногда бурили, бурили, а ничего не добывали, кроме камней, земли и желтых комков глины. Что же делать, такова судьба геолога…

— За цветком потянешься и то наткнешься на шипы. Боитесь трудностей? — спросил Надиров.

— Нет, — ответил Бардаш. — Не хочу все списывать на трудности.

— Вы мне развратите лучшего бурового мастера! — ушел от темы Бобир Надирович. — Как вы на него влияете?

— Это я на него влияю, — сказал Шахаб, положив тяжелые кулаки на край стола.

И теперь раздраженные надировские белки перекатились в его сторону и замерли в ожидании. Шахаб медленно закурил, и Ахмад Рустамов постучал окурком по жестянке, заменяющей пепельницу, и тут же сунул в рот другую сигарету Бардаш тоже протянул руку к его пачке. Назревал неприятный разговор.

— Все газеты сообщили, что мы проникли в газовый океан, — снова заговорил Шахаб, — но пока мы попали в прудик, просочившийся с других сторон… Давление падает…

— Значит, надо идти в другие стороны! — чуть ли не у самого его лица махнул кулаком Надиров. — Идти, а не останавливаться! Вот что! Я вам обещаю бесперебойное снабжение трубами, глиной, всем, чем надо. Ясно? Мы будем расширять фронт работ.

— На авось? — спросил Бардаш.

— Что вы молчите, Ягана Ярашевна? — Шахаб повернулся к Ягане.

— Молодой директор, — ответил за нее Надиров, — растерялась немного от первых промахов… Но учтите, Ягана Ярашевна, что промышленные скважины обещали обкому вы, а не Бардаш Дадашевич.

Ягане вдруг стало не по себе. Она поняла, что в любой момент в глазах всех людей и в глазах самого Надирова может стать виновницей всех бед, козлом отпущения, и у нее похолодело сердце. Но теперь она еще крепче сжала губы. Бардаш знал это ее упрямство. Она стыдилась просить у кого-либо помощи.

— Передвигайте вышки и продолжайте бурение, — сказал Надиров. — Это приказ. Бояться саранчи — не сеять хлеба. А если боитесь, Ягана Ярашевна, найдем и на ваше место более смелого человека.

Тут открыл рот и Ахмад Рустамов. Он впервые присутствовал при разговоре, когда возражали самому Надирову, и расхрабрился:

— Я отказываюсь производить монтаж в такую погоду.

— Ах, — сказал Надиров, — может быть, вам лучше поехать в Сочи? Тут еще волки водятся.

— А это, Бобир Надирович, скажите «Вышкомонтажу». Я ведь подчиняюсь другому тресту, — не моргнув глазом, ответил Ахмад.

— Вот! — трахнул кулаком по столу Надиров, адресуясь к Бардашу. — Вы бы позаботились о том, чтобы все, наконец, свести в одни руки… Я должен раболепствовать перед трестом «Вышкомонтаж», который расположился в Ташкенте. А я здесь! Но завтра я буду там, я лечу за трубами, и уж постараюсь, чтобы вас отправили в Сочи, молодой человек, без обратного билета! Можете купаться в Черном море сколько влезет!

Сейчас, когда все прояснилось и все осложнилось, его обуяла жажда деятельности.

— Зачем — в Сочи? — сказал Рустамов. — Мне здесь нравится. Пусть дадут телеграмму из одного слова: «Разрешаем». Я не хочу отвечать.

— Эх, сопли! — Надиров тяжело поднялся. — Кто боится, у того в глазах двоится.

Весь вагончик забило сизым туманом табачного дыма. За его пеленой в дверном проеме отсека маячили лица буровиков. Жизнь и работа всех зависела от того, что здесь так громко обсуждалось. Вошла Рая с чайником и стопкой пиал в руках.

— Бобир Надирович, а я чай принесла… Бобир Надирович, — повторила она, — вот вы сказали, трубы будут, а заварка будет?

— Какая заварка? — раздраженно спросил Надиров.

— Для чая.