Судьба. На острие меча - [49]

Меня ещё несколько раз ударили и, накинув на голову мешок, под крики ревущей, волнующейся толпы потащили куда-то вдоль улицы. А очередной удар по голове поверг меня в бессознательное состояние…

Мир кружился, голова раскалывалась на части, тусклый огонёк свечного огарка освещал прокопченноё до черноты помещение. Где-то за моей спиной весело потрескивал печной огонёк. Я лежала лицом вниз и почти не чувствовала ни скрученных за спиной рук, ни спеленатых толстыми верёвками ног. Попробовала пошевелить пальцами. Слава богу, они ещё не утратили чувствительности и тогда, заскрежетав зубами, я повернулась набок.

— Ваше величество, она очнулась. — звук голоса как удары колокола.

Вновь заскрежетав зубами, я заставила себя приподнять веки. В сыром подвальном помещении, судя по убранству стен являвшем собой пыточную, медленно фокусировались три мужские фигуры. Голос принадлежал тому, кто топтался подле меня и время от времени немилосердно пинал в бочину носком ботинка. Второй, понуро опустив голову, сидел за столом, я сразу же его узнала, но что с того? Мне даже не хотелось о нём думать, его нет, он пустое место, а вот рядом, широко улыбаясь и покручивая в руках короткий охотничий хлыст, стоял король Камерлина Илактрион Первый.

— Ваше величество, что прикажете? — заискивающе спросил пинающий меня изверг.

Меня словно ударило разрядом молнии. "Ваше величество?!" Как?! Почему?! Но это же невозможно, я же убила его, вот прямо сейчас перед глазами стоят и стремительно летящий в него нож, и недоумённо вытаращенное лицо, и хлещущая из горла кровь… Я не могла ошибиться. Он умер. Король умер. Я это знала. Получается… передо мной теперь стоял совершенно другой человек. Он просто не мог быть королём. И вместе с тем это был именно он. И тоненькие усики, и бородка клинышком, и статная, но неуловимо неуклюжая фигура. Что-то в её очертаниях показалось мне до отвращения знакомым. Вспомнила — именно с ним я танцевала прежде, чем выйти из залы. Неужели меня провели как глупого цыплёнка? Король жив… Я сосредоточила на нем свой расплывающийся от обиды и боли взгляд и внезапно увидела его ауру… чёрно-багровую ауру законченного негодяя.

— Сволочи, — я скорее выплюнула, чем произнесла это слово.

— Ага, она ещё и лается, — Его Величество щелкнул пальцами, — палач, на дыбу её.

За моей спиной раздались торопливые шаги, выскочившие из какой-то ниши кат и его помощник, подхватив меня под руки, спешили выполнить приказание.

— Хороший у вас палач, — чтобы не кричать, я была вынуждена всё время говорить, — исполнительный.

— А, — Илактрион небрежно махнул рукой, — лишняя похвала портит людей, а палач… — король сделал вид, что задумался, — палач как палач: ни плохой, ни хороший, просто человек на своём месте. Другие от эго ремесла нос воротят, а ему, вот видишь, нравится.

— Да уж, — выдохнула я, когда терпеть боль уже не было мочи, — сразу видно, что это человек, работающий с душой, всегда думающий, как сделать приятное своему ближнему.

— Это точно, — улыбаясь, согласилось со мной Его Величество, — а ты весёлая девчонка. Если сразу согласишься рассказать о кознях своей королевы, то я может быть придумаю для тебя легкую смерть. В душе-то я тоже очень добрый…

— Ты?! — страшный, истерический смех вырвался из груди. Я могла бы рассказать ему про чёрно-багровую ауру зла, вьющуюся над его головой, но остереглась. Такие, как он строго берегут свои тайны. Не смотря ни на что, я бы не хотела, чтобы пострадал Тёрм… Но бросить в лицо якобы своё предположение я могла. — Да у тебя на лице написана кровь! Ты, не задумываясь, уничтожишь тысячи людей, если решишь, что это принесёт тебе выгоду.

— Ты смешна, я не палач, а даже ему иногда бывает жалко свою жертву. Но что поделать, такова его работа.

— Палачу может быть бывает и жалко, — спорить не хотелось, — но не тебе. Ты гораздо хуже любого палача.

— Ты глупа. Ты думаешь, что твоя королева хоть чем-то лучше? — Илактрион отвернулся, давая понять, что разговор со мной окончен. — Я ухожу, — его взгляд скользнул по стенам и вперился в сидевшего за столом Тёрма, — вы хорошо поработали, полковник, но дело ещё не завершено, мне нужно её признание, и чем скорее, тем лучше. Я буду ждать доклада, но, помни, моё терпение не безгранично, — король развернулся и вышел через раскрывшуюся перед ним потайную дверь.

— Вы свободны, — голос моего недавнего спутника был безжизнен.

— Но Его величество… — кат беспомощно развёл руками.

— Я сказал, свободны! — тяжёлый кулак с грохотом опустился на стол.

— Есть, — палач, схватив своего помощника за шиворот выскочил за дверь.

Закусив губу, я взглянула на сидевшего за столом Термареля, и слезы обиды, ярости и боли были готовы политься из глаз. Как я хотела, чтобы это был кто-то другой, но, увы, безукоризненная, темно-синяя форма офицера тайной полиции почти ни сколько не изменила его внешности. А вот без стука появившегося из-за дверей Мейхеля, разнаряженного в белый камзол и чисто выбритого, было не узнать. На левом плече шутника и балагура красовались генеральские нашивки.

Терм привстал с места и приподнял правую руку к виску.