Судьба. На острие меча - [47]

Тем временем в зале заиграла музыка и кажется собравшиеся пустились в пляс.

— О, не-ет, — глядя на танцующие пары, камерлинец нахмурился, — к сожалению, ты намного умнее, чем хочешь казаться…

Я собралась ответить ему что-нибудь резкое, но подошедший к нам статный мужчина меня опередил:

— Вместо того, чтобы ругаться, молодой человек, пригласили бы свою даму танцевать, — спокойно сказал он Терму.

— Она не моя дама!

— Я не его дама! — в один голос рявкнули мы, но, увидев, что перед нами ни кто иной, как сам король, заткнулись. На своих портретах он был другим совершенно на себя не похож, единственное, что роднило государя и его изображения — это тонкие усы, даже бородка клинышком на рисунках выглядела совершенно иначе. Илактрион с довольным видом отхлебнул вина и, сжав бокал, пошел дальше, ловко лавируя между танцующими парами. "Молодой человек", скривившись, протянул «даме» руку. «Дама» с таким же выражением лица ее приняла. И больше не проронив ни слова, мы закружились по зале.

Когда наконец-то объявили следующий танец, Терм склонил голову в знак мнимой благодарности. Я же согласно этикету, присела в реверансе и пошла в противоположную от его движения сторону, к столу. Мне безумно хотелось есть, и я не собиралась морить себя голодом там, где можно было перекусить.

В гордом одиночестве откушав несколько блюд, я загрустила окончательно. Зачем нас позвали на прием, было непонятно. Сложилось впечатление, что мы здесь вообще никому не нужны. Возможно, это было широким жестом для народа, мол, смотрите, и простолюдин, если покажет себя героем, может быть удостоен королевской милости. Скорее всего, именно так и оно было. Утолив свой голод и хорошенько изучив внешность Илактриона и его охранников, «незаметно» трущихся в толпе, я пребывала в скуке. Заняться было совершенно нечем. С Термом мы больше не общались (он увлёкся разговорами и мириться со своей спутницей, то бишь со мной, не спешил); Мейхель по его словам "был очень занят"; других знакомых у меня не было, а подслушивание чужих разговоров никакой полезной информации не приносило, их местные сплетни интереса для меня не представляли. Поэтому, предварительно оттанцевав еще один танец с бородатым вельможей лет сорока, весьма галантно пригласившим меня, я вернулась в свои покои.

Разбудили меня ни свет, ни заря.

— Ваши одежды, — толстуха даже не пыталась казаться вежливой, — тебе надлежит сию же минуту покинуть дворец.

Гордо задранный вверх нос говорил: "Что ты, и что я? Я — это не какая-то девушка с улицы, чей-то прихотью обряженная на бал, а настоящая королевская горничная!". Она собрала постель и, презрительно глянув на меня, вышла из комнаты. "Не больно и хотелось", — показала я язык уже закрывшейся за толстым задом двери и, покинув постель, стала неторопливо одеваться…

Своё оружие я получила на выходе из королевского дворца. Стражник, выдававший мне всё это великолепие, всё то время, пока я раскладывала и распределяла своё богатство, косился в мою сторону, но так ничего и не сказал. Я получила назад почти всё, не вернули мне только лук, запрещенный к ношению в городе, объяснив, что я смогу забрать его в любой момент, как только захочу покинуть их благословенную столицу. Но покидать оную в мои планы пока не входило. Итак, хорошо выспавшаяся, почти не голодная я неторопливым шагом удалялась от столь гостеприимного дворца. На сегодня особых дел не планировалось, оставалось лишь забрать Верного из конюшни, оплатить визу пребывания в стольном граде и найти подходящее для проживания жильё. А вот завтра мне предстоит начать всё сначала. Мелькнувшая легкость осуществления задуманного оказалась лишь туманной дымкой, развеянной слабым дуновением ветерка. Но вряд ли стоило роптать на судьбу, а торопить её и тем более. Медяков в карманах предостаточно, а время обычно само всё расстанавливает на свои места.

Так и случилось.

Двумя днями спустя, когда я ещё только входила в несуетную жизнь Вышегорска, герольд на белом коне, проскакав по улицам города, протрубил:

— Слушайте, люди! Наш великий и славный король Илактрион Первый хочет явить милость своему народу! Слушайте и внемлите. В полдень он проедет по улицам города, чтобы одарить и выслушать! Радуйтесь, горожане и гости, веселитесь, ваш король будет говорить с вами!

И народ поспешил радоваться и веселиться, а уж как ликовала я можно только представить. Зверь сам спешил в смертельные объятья охотника. К сожалению смертельные для нас обоих…

А на утро под дверью своей комнаты я обнаружила короткую записку. Всего одно слово — «уезжай». А в дополнение — остатки до боли знакомой ауры… Руки дрогнули, но повиновались, и мелкие кусочки бумаги снежинками полетели вниз.

"Дела нужно доводить до конца, а не убегать, когда запахло жареным".

* * *

Короткий узкий клинок идеально подходил для того, чтобы спрятать его под рукавом простого, неброского платья. Я специально подобрала наиболее популярные в столице и её окрестностях фасон и расцветку. Так будет легче затеряться в окружающей толпе. Время тянулось как канат бесконечности наверчиваемый на вертел, страх ожидания, захлестнувший мою душу, торопил его течение и тем самым ещё более замедлял. "Скорее бы это случилось", — не в силах выдерживать тяжесть неизвестности, молил и кричал мой разум. Но время не спешило потворствовать моим желаниям, но и оно когда-нибудь истекает…