Судьба драконов в послевоенной галактике - [46]
Витек ловко впрыгнул в кабину на водительское сидение и захлопнул дверцу.
Я украдкой потрогал саднящее лицо.
– Что, малыш, – усмехнулся Пауль, – проверяешь, не произошли ли необратимые изменения? Да нет, покуда не произошли… Смирно! – заорал вдруг Пауль, застегиваясь.
Мы вытянулись. Из кабины выскочил Витек и застыл рядом с нами.
Пауль успел застегнуться до того, как попал в поле зрения полковника.
Одна кошка нагло мяучила и лизала ухо нервно помаргивающего, вытянувшегося Дена.
У Витька нервно опадал и раздувался зоб.
Диего стоял серовато-белый, как нависший над нами потолок, и сглатывал подступающую к горлу тошноту.
Я обратил внимание, что его кадык дергался в такт вздувающемуся и опадающему зобу рептилии.
"Как мы на них похожи", – подумал я.
Полковник, заложив руки за спину, шел на нас. Он был низенький, толстенький. На нем был гражданский штатский сюртук и брюки с потертыми, вытершимися от времени лампасами.
– Бб-те, – сказал полковник, – вольно, вольно. Денушка, еб-те, прекрати скотоложество, пусти Аграньку погулять… Ат… царапается, царапается, Грунечка, Грунечка, кисонька, кыс-кыс, иди, иди сюда… Ат… еб-те, не идет… Виктор Петрович, в кабинку, в кабинку, неча эстетику портить… Павлик, не выпячивай грудь, я в окно видел: расселся на стуле, ноги расставил, расстегнулся, декольте с волосами навыпуск, еб-те, борода и бакенбарды, плавно переходящие в волосы на груди… Иди садись. Валентин Аскерханович, привезли? – полковник подошел поближе к кадкам, сунул палец в землю, – еб-те, Денушка, я те что сказал: полить, а ты что сделал? Ай-я-яй, еб-те двадцать, ты же их залил, за-лил. Ну, смотри, лужи вокруг кадок… А? Что за болото развел. Ну, напецкал так напецкал.
Ден стоял понурившись и шмыгал носом.
– Коллега полковник, – начал он.
– Бб-те, – махнул рукой полковник, – ну тя к монстру в бриллиантовой, ну, гляди, какую сырость развел… Грунечка, Грунечка, кыса, кыса…
Кошка зашипела, выгнула спину и попятилась за Денову ногу.
– Вот, еб-те, дилемма… понимаешь, закавыка, загадка… Я Груню люблю, а она меня нет, еб-те, шипит, а она меня, еб-те, кусает.
– Чем меньше женщину мы любим, – подал голос от вахты Пауль, – тем легче нравимся мы ей. А кошка – женщина, коллега полковник.
– Ббте, – изумился полковник, – Павлик, ты че влез? зачем? для чего? какая твоя цель?.. – полковник смерил Пауля взглядом. – Ну, Валентин Аскерханович, покажи новичков. У, какие, у, еб-те…
Полковник похлопал меня по плечу…
– Молодец, молодец, еб-те… Назовись, еб-те,.
– Джек Никольс, – выкрикнул я и как-то само собой у меня вырвалось: – Ббте.
Пауль фыркнул. Валя разинул рот. Диего встал по стойке смирно. Ден выронил лейку.
Потом сделалось тихо, и в наступившей тишине стало слышно умильное мурлыкание кошки Аграфены, трущейся о ногу Дена.
– Ббте, – сказал наконец справившийся с волнением полковник, – да ты, я гляжу, артист-пародист… Для артистов, еб-те, у нас есть третья рота. Павлик оттуда, Валентин Аскерханович…Ты что, еб-те, думаешь, ты семь русалок, еб-те, и уже можешь, еб-те, полковника, еб-те…
Полковник всерьез разволновался, он вынул из кармана большой клетчатый платок и вытер шею и затылок.
У меня тоже вспотели шея и затылок.
Я сглотнул и выдавил:
– Виноват, коллега полковник, обмолвился. Сорвалось.
– Ббте, – полковник сунул в карман клетчатый платок, – Виктор Петрович тебе коллега, а не Гордей Гордеич… Нашел себе коллегу… Виктор Петрович, сиди, сиди, не скалься…
И тут я заметил, что рептилия высунулась из кабины и глядит на меня с живейшим, хищным каким-то интересом.
– Брысь, сказал, еб-те, зубы повыдергаю, брысь! – не то разозлился, не то испугался полковник.
Витек хлопнул дверцей машины.
– Ббте, – поуспокоившись, сказал полковник, – ну а тебя как звать?
– Диего Хальцедонов, – отрапортовал Диего.
– Молодец, еб-те, – одобрил полковник, – умница, золотко…
Диего старательно тянулся, ел глазами полковника.
– Ббте, – вздохнул полковник, – жалеешь, небось, что к "чистильщикам" попал?
– Никак нет! – бодро гаркнул Диего. – Не жалею! Рад…
– Ббте, – нахмурился полковник, – Бриллиантов, как тебя, Аметистов… – полковник пощелкал пальцами, – этот Альфонсо Аметистов…
– Дие… – робко начал Диего.
– Я сказал: Альфонсо Аметистов, – рявкнул полковник, – ебте, – добавил он поспокойнее, – я не чаю, как отсюда выбраться, этот… мне выкаблучивает… рад… ну, я покажу тебе рад, еб-те, я тебе покажу рад, – он погрозил пальцем и, покачав головой, громко приказал Вале, – Валентин Аскерханович, этого весельчака тоже в третью роту… Прислали, еб-те, один артист-пародист, другой – коверный, еб-те, рот до ушей, хоть завязочки пришей… Весь вечер на манеже… В третью их, в третью…
– Лезь в машину, – коротко приказал Валя, – разрешите? – обратился он к полковнику.
– Давай, давай, – полковник замахал руками, – вези их, еб-те, с глаз долой – из сердца вон.
Я плюхнулся на твердую скамью, рядом расположился Диего.
Следом в кузов нырнул, хищно и ловко, Валя.
Он не успел постучать в крышу кабины, как в кузов заглянул сияющий Пауль.
– Ну, – Пауль был в восторге, – ну, пародист, Пиздей Пиздеич тебя верно назвал. Не, парень, – Пауль был вне себя от переполняющих его чувств, – не жить тебе с людьми, – и не дожидаясь моего вопроса "почему"?, сразу ответил: – Уж больно талантлив. Пиздей Пиздеича аж в пот бросило…
Многим очевидцам Ленинград, переживший блокадную смертную пору, казался другим, новым городом, перенесшим критические изменения, и эти изменения нуждались в изображении и в осмыслении современников. В то время как самому блокадному периоду сейчас уделяется значительное внимание исследователей, не так много говорится о городе в момент, когда стало понятно, что блокада пережита и Ленинграду предстоит период после блокады, период восстановления и осознания произошедшего, период продолжительного прощания с теми, кто не пережил катастрофу.
В сборнике эссе известного петербургского критика – литературоведческие и киноведческие эссе за последние 20 лет. Своеобразная хроника культурной жизни России и Петербурга, соединённая с остроумными экскурсами в область истории. Наблюдательность, парадоксальность, ироничность – фирменный знак критика. Набоков и Хичкок, Радек, Пастернак и не только они – герои его наблюдений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Танки остановились у окраин. Мардук не разрешил рушить стальными гусеницами руины, чуть припорошенные снегом, и чудом сохранившиеся деревянные домики, из труб которых, будто в насмешку, курился идиллически-деревенский дымок. Танки, оружие древних, остановились у окраин. Солдаты в черных комбинезонах, в шлемофонах входили в сдавшийся город».
Книга посвящена одному из самых парадоксальных поэтов России XX века — Борису Слуцкому. Он старался писать для просвещенных масс и просвещенной власти. В результате оказался в числе тех немногих, кому удалось обновить русский поэтический язык. Казавшийся суровым и всезнающим, Слуцкий был поэтом жалости и сочувствия. «Гипс на рану» — так называл его этику и эстетику Давид Самойлов. Солдат Великой Отечественной; литератор, в 1940–1950-х «широко известный в узких кругах», он стал первым певцом «оттепели». Его стихи пережили второе рождение в пору «перестройки» и до сих пор сохраняют свою свежесть и силу.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.