Струны - [2]

Шрифт
Интервал

Не томно-гибкая лиана, –
Мечта осенняя… Диана!
Ее разит твоя стрела.

ГОРОД

Тесно сдвинут
Лабиринт.
Старый город,
Чем ты горд?
Меж гранитом
Строен ритм –
Подневолен
Шелест волн.
Парус плачет
Между мачт;
Путь наш долог –
Хмурый долг.
Камень-берег
Страсть отверг:
Тени носит
Черный мост.
В тьму низринут
Лабиринт.
Здесь не дорог
День – восторг.
Жизнь украсить –
И упасть:
Меряй взором
Хаос форм!
Черных масок
Темных ласк
Жди, растроган,
В пасти стогн!
Вьется, бурен,
Прах из урн.
Тусклый город,
Чем ты горд?

ЭЛЕГИЧЕСКАЯ СЮИТА

1. «Заполночь, завывающей зимой»

Заполночь, завывающей зимой,
Без блесток, и звезд, и луны,
Когда ты возвращаешься домой
И видишь, что окна темны, –
Еще ты приближаешься и ждешь:
Ряд окон засветит вот-вот…
Но чуешь засмеявшуюся ложь –
И сердце во мрак упадет
И, слившись с заполуночной зимой,
Поймешь ты и то, что темно;
Спокойно ты постигнешь, что домой
Вернуться душе не дано.

2. Конец марта

Пятно туманной луны
Маячит в выси туманной.
А снег, дыша умиленностью,
Исходит каплями благостными.
Под снами нашими тягостными
И здесь весенней влюбленностью –
Больною, тусклой, обманной –
Мы все – уже – влюблены.

3. Истома

Душен яркий зной,
Никнешь головою.
Папоротник сквозной
С ласковостью живою –
Словно сон, колышется;
Ты под ним в забывчивости;
Чувствуется и слышится
Снящееся в расплывчатости.
Тихо взор замкнул
Ты зарей пурпурной.
Вслушивайся же в гул
Жизненности лазурной –
В сны благоуханные,
Легкие и тягостные,
Призрачные, нежданные,
Солнечные и благостные.

4. «Когда я в августе, в закатный час, иду…»

Когда я в августе, в закатный час, иду
В моем запущенном мечтательном саду,
И этот ясный час различно-одинаков
В покрове, реющем на купав мальв и маков,
На листьях и цветах, на небе и земле, –
И я среди цветов качаюсь на стебле.
И тихо нас манит, прозрачной дремой вея,
Лилово-светлая пленительная фея.

УСТАЛОСТЬ

Каркают вороны,
Мне сулят урон.
Рвусь в иные страны
Прочь от новых ран.
Дождался рассвета,
Да не мил привет;
Ночь в туман повита –
Слаще дух живит.
Трудно сердцу стало,
Дух во мне устал,
Истомилось тело,
Вздох прошелестел.
И не нудят раны
Жаждать теплых стран,
Не страшны уроны,
Не слыхать ворон.

КУХУЛИН

Александру Николаевичу Веселовскому
Я нынче расскажу тебе о том,
Как умирал я. На поле широком
Я умирал от раны – и кругом
Не видел я, в томленьи одиноком,
Ни друга, ни любви с ее теплом;
А даль – и небо с пламенным востоком.
И в высоте, в просторе голубом –
Парящий коршун. Зорким, жадным оком
Меня увидел он – и захотел
Моей напиться крови. Я глядел,
Как на меня он медленно спускался.
Но запеклась на ране кровь как раз —
Он цепкими ногами в ней завяз!
Я это увидал – и рассмеялся.

СТРУНЫ

1. «Веет ветер, воет ветер…»

Веет ветер, воет ветер,
Серый дождь течет, сечет;
Приуныл слезливый Питер –
И молчит, и не молчит.
Тусклым пологом тумана
Занавесился фонарь;
Где-то чудится измена,
Вяло слышится: не верь!

2. «Слышу шорох, шум и шелест…»

Слышу шорох, шум и шелест
Вечерами темными;
Ах, зачем брожу я холост
С грезами безумными!
Вон, спеша, летит ворона –
Крыльями повеяла;
Вон вдали кричит сирена –
Душу мне измаяла.

3. «Ночь как сон спокойна…»

Ночь как сон спокойна.
Только сердце слышу.
Медленная тайна
Обнимает душу.
Вот напев дыханья;
Тишина трепещет,
Прежние виденья;
Сердце ждет – не ищет.

4. «Спит вагон…»

Спит вагон.
Воет ветер.
Я один.
Близок Питер.
Вновь туман.
Вновь виденья.
Жду измен.
Жду свиданья.

МИЛЫЙ РЫЦАРЬ

Ах, вы сами в сказке, рыцарь

Вам не надо роз.

Блок

1. «Милый рыцарь сказочный…»

Милый рыцарь сказочный,
Ты побудь со мной;
Дай вестей наслушаться
О стране иной.
Не гляди задумчиво,
Подними забрало:
Уж светает; облако
Вон как стало ало.
Милый рыцарь сказочный,
Что же ты грустишь?
Или сердцем слушаешь
Перед рассветом – тишь?
Очи затуманила
Тишина святая.
Потускнел и образ твой…
Ты уходишь, тая?..
Милый рыцарь сказочный,
Вот – рука моя…
Ах, вернись, желанный мой:
Я давно твоя.
Очи затуманило…
Рыцарь милый мой…
Очи затуманило…
Рыцарь милый мой…

2. «Прялка моя…»

Прялка моя
Жалеет волокон.
Развился мой локон.
Устала я.
Тише пряду.
Дрожу и слабею.
Истомой моею
Рассвета жду.
Сон золотой.
Жар-птицы вереницы…
Сойди на ресницы,
Рассветный мой.

3. «Ты пребудешь над долинами…»

Ты пребудешь над долинами –
Хоть на высях рождена –
Неземными исполинами
Побеждена.
Ты пройдешь над нами дарственно
И с тобой
Нас обвеет пышно-царственно
Аромат твой голубой.
Проходи же, дева смелая.
Пред тобою онемелая
Распростертая земля,
Испитая, оробелая, –
Проходи же, дева белая,
Солнце вещее моля.
И зашепчут ключи,
Заиграют лучи,
Дерзновенны, светлы, горячи.
Затрубят
Рога
И разбудят
Они берега.
Кто узнает врага,
Тот пойдет на врага, на врага.
Я же буду любопытственно
Лобызать
Край одежды пышно-царственной
И глазами провожать
Образ девы моей
До ее алтарей –
И ждать, ждать.

4. «Медные трубы…»

Медные трубы
Звучат торжественно
И жестоко.
Красы темноокой
Профиль женственный
И алые губы.
Но не залы просторы облачные
И выси солнечные –
Ей нынче любы.
Оставив за собой
Восторги и пени,
Она
В мечте голубой
Села на ступени
Одна –
С веселой мольбой.
И книга
Сверкала на солнце
Белизной страницы
В ее руках.
Искрились кольца
На перстах
Царицы
Ясного мига –
В огне изумруда.
Но трудно
Взором беспомощным
Читать страницы солнечные.
Но хочется долгого яркого мига.
И быстро она рассыпает
Пышные темные волосы –

Рекомендуем почитать
Преданный дар

Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.


Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".