Строители - [217]

Но девушка не возвращается, она действительно исчезла. То есть она живет, радуется, может быть, даже сегодня встретится с третьим молодым человеком. Но как это странно! — для меня она уже не существует…

Все, многоуважаемый! Раз появились такие мысли, пора домой. Я поднимаюсь. Позвольте, а в какую сторону мне идти? Когда-то люди, потерявшие ориентировку, смотрели на солнце или на кору деревьев. (Помните поучительный детский рассказ — как один мальчик заблудился? Но это был Хороший мальчик, он знал, что деревья с северной стороны порастают мхом, и этот самый мох вывел его… Очень умный был мальчик!) Но солнце куда-то скрылось. А кора? Кора, как это ни странно, — со всех сторон одинакова… Так как быть? И вдруг — гул автомашин, где-то они по дороге идут и идут… Вот он, мой компас! Там мой город, мой дом, моя стройка.

У остановки — группа домов. Микрорайон, как сейчас говорят. Почему это слово всегда меня раздражает? Микро… Почему «микро»? Наверное, его придумал очень скучный человек. Сидел, постукивал карандашиком по столу… Уже запроектированы названия улиц (известно ли вам, что названия проектируются? Специальное бюро есть!), и неплохо, между прочим. Вот одно — «Азовская». Какая сразу цепочка ассоциаций: Азов — Азовское море — море! — Когда у тебя отпуск? — Море!.. Сидел скучный человек и несколько улиц — Азовскую, Зеленую и Гагарина — превратил в «микрорайон». А как живучи эти бессмысленные термины. Вот уже говорят: «в нашем микрорайоне», а не на Азовской, Зеленой…

У домов деревья, скамейка. Я присел. Дома обжиты, в окнах занавески. На балконах кое-где развешано белье разных цветов. Со жгучим острым любопытством огляделся. Чужая, незнакомая жизнь текла рядом. Две женщины говорили о соседке из квартиры 72 — видно, досадила она им. (Мысль: может быть, и не досадила, а живет необычно.) Бегал мальчик. Он остановился и пристально посмотрел на меня. (Мысль: особые сейчас дети. Я бы ни за что так в детстве не решился.)

— Саша! — строго-укоризненно позвала мать со скамейки направо.

Рядом — парень и девушка. На балконе появляется женщина в белом платке:

— Обедать, дети… Коля, Вера!

Мне вдруг так захотелось, чтобы она назвала и мое имя: «Обедать, Витя!» Ну пусть скажет «Виктор», даже «Виктор Константинович». Но чудес не бывает. Она только мельком посмотрела на меня. Наверное, подумала: кто это чужой у дома сидит?

— Коля… Вера!

Парень и девушка встали.

Стало одиноко. У меня ведь не было своей семьи, не знал родных… Но никогда до сих пор не думал, что одинок, — всегда коллектив, товарищи. А тут все чужое, — словно отталкивается от меня.

— Саша, ну что же ты!.. Я тебе сказала — чужой дядя… Разве можно так?

— Садись сюда, Саша, — говорю я.

Но он убежал… «Чужой дядя»! Коллектив, коллектив! Как привыкли мы к этому слову, как привык к нему я. Общность людей, выполняющих одну работу?.. Нет, не только работа, технология, собрания… Неповторимый сплав человеческих индивидуальностей?.. Нет, не так, — сплав не индивидуальностей, а только некоторых черт людей. Тех черт, которые нужны для формирования коллектива. У меня берется выдержка… Кон черт — выдержка! Вот тоски не оберешься… Тоску — себе. Ему, коллективу, от тебя нужна выдержка… Он ее берет. И еще, может быть, внимание к людям — неоплатный долг, который накопился за мою сиротскую жизнь: бригадиру Мише, Марии Васильевне и Петру Васильевичу, Викиной маме, Николаю Николаевичу (управляющему) и сотням, сотням других… Обязан им? Да, обязан… Так вот — отдай другим… Отдай!

А тут я чужой, никому не нужный. Вот сижу — сиди, пожалуйста. А уйду, и всем, кто тут живет, кто сидит на скамейках, женщине в белом платке, что звала с балкона, — будет все равно.

Снова, уже устало, выглянуло солнце. Ласково и спокойно двигались удлинившиеся тени веток. «Ладно тебе, ладно», — говорили они.

— Пойдем домой, Саша, — сказала женщина. Она взяла мальчика за руку.

У подъезда № 2 они на миг остановились… Пусть оглянутся, пусть оглянутся! Нет… вошли в дом.

Дома — все по-другому. Здесь нет неба с облаками — домами ангелов, говорящих Верхушек, нет Третьей девушки. Тут календарь, те-ле-фон и записи: когда и что нужно сделать. Практически — тут уже стройка.

Правда, на стройке нет Большой чугунной сковороды, которая властвует в моей квартире. Да-да, когда живешь один, некоторые вещи одухотворяешь. У меня есть еще несколько сковородок малого и среднего размера, но ими я не пользуюсь.

Сковородки стоят стопочкой в духовке газовой плиты (я, между прочим, горжусь тем, что нашел столь удачное применение духовки. Уверен, что у 90 % холостяков духовки совсем не используются). Одно время, по неопытности, я пробовал пользоваться всеми сковородами… Вы представляете, что было, когда, не успев их помыть, я составлял сковородки стопочкой и они прилипали друг к дружке. Уже не помню, по чьему совету, я приобрел Большую чугунную сковороду и сделал основную ставку на нее.

Конечно, как водится, она загордилась: утром, когда я зажигаю газ, она сначала притворяется тихоней, но как только я выливаю содержимое нескольких яиц, сковорода подымает шум, фыркает, плюется. Мне приходится несколько минут смиренно стоять в стороне, пока она не успокоится.