Строители - [204]

— У вас нет замечаний? — сухо спрашивает начальник главка Рыбакова.

— Нет.

— А у вас? — начальник главка смотрит на Сарапина.

— Нет, Сергей Платонович.

Тогда начальник главка поднимается:

— От имени главка я хочу поздравить наших гостей — представителей фирм и советских строителей с принятым решением, с коллективной работой.

Глава одиннадцатая Спор

После совещания, которое приняло мои предложения, я пришел к Быкову.

Быков в мрачном одиночестве сидел за своим старым, облезшим столом. В его СУ об этом столе возникло что-то вроде легенды. «В далекие исторические времена, — обычно начинал рассказ Ким, — когда Быков еще был молодым прорабом и строил небольшие пятиэтажные домики, где-то в Перово ему оставил стол один старый Переселяемый и будто бы напророчил: пока Быков сидит за этим столом, будет в жизни ему одно везение — и раствор будет поступать вовремя, и перерасхода зарплаты не случится, и даже начальство ругать будет меньше (о том, чтобы совсем никто не ругал, Переселяемый обещать не посмел!). И вот, памятуя пророчество, возит Быков сей стол с одной стройки на другую…»

Я поздоровался, добродушно похлопал стол, как обычно делают с собаками хороших знакомых — собака-то не нравится, а все равно ее восхищенно ласкают, — и весело сказал:

— Владимир Яковлевич, давайте посоветуемся, что делать с потоком и бригадой? Перед нами, — я подчеркнул это слово, как бы утверждая, что мы единомышленники, — две дороги: первая — сразу взяться за все, вторая — отработать до мелочей одно, а потом перейти к другому. Быков молчал.

— Понимаете, Владимир Яковлевич, все то, что я до сих пор видел, читал, не дает четкого ответа. Сторонники широкого фронта утверждают, что нужно браться за все сразу, иначе: «Нос вытащишь — хвост увязнет, хвост вытащишь — нос увязнет». — Я показал рукой, как это будет, по очереди касаясь волшебного стола то большим пальцем, то мизинцем. — Они же требуют: «Ковать железо, пока горячо». Понимаете, Владимир Яковлевич, сидел вечером и представил себе это самое железо: сначала оно белого цвета, потом — оранжевого, тускнеет… и вот уже серо-черный металл, который не согнешь Вроде правильно они говорят, как считаете, Владимир Яковлевич?

Быков молчал.

— Вторая дорога, — продолжал я уже не так уверенно, его молчание несколько сбивало меня, — имеет также много последователей. У них в арсенале классические поговорки: «Тише едешь — дальше будешь», «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» или «Поспешишь — людей насмешишь»… Чуть не забыл, есть еще «Мал золотник, да дорог»… А если на современном языке, то все это звучит так: «Дожмите, мол, сначала одно, а то разбросаетесь и ничего не сделаете». Так какую мы выберем дорогу?

Я снова употребил слово «мы», подчеркивая причастность Быкова к потоку, объединенной бригаде, и улыбнулся почти так же обворожительно, как Ким.

— Наверное, Владимир Яковлевич, есть еще и третья и четвертая дороги, но я о них не знаю. Может быть, вы знаете?

Быков снова помолчал. Моя улыбка исчезла.

— До того как выбирать «дороги», — наконец сказал он, — следует решить: нужно ли вообще вести работы поточно вверх и нужно ли объединить все бригады в одну.

— Ну как же, Владимир Яковлевич, ведь на совещании вы не возражали?

— Я сказал — подумаю. — Быков тяжело поднялся. — Мне на стройку. Кроме этих самых «дорог» нужно еще получить бетон, обыкновенный бетон…

Вечером я слышал, как Быков нарочито громко объяснял Киму свой отказ:

— Эти улыбочки, «дороги», «посоветуемся» уже у меня в печенках сидят. Можешь? Заставь! Не можешь заставить, пожалуйста, не путайся под ногами.

Через неделю я снова пришел. На этот раз не улыбался, но по возможности дружески спросил:

— Вы, наверное, уже решили, Владимир Яковлевич?

Мы сидели друг против друга за столом. У Быкова были неприятности — впервые за многие годы он не уложился в фонд зарплаты. Через час ему предстояло выслушать много неприятных вещей в тресте, потом в главке, и он не стеснялся:

— Пристаете вы ко мне. Живете как у бога за пазухой: ни тебе перерасхода зарплаты, ни неприятностей от всех инспекций, ни забот о рабочих. Начальник, который не имеет права написать приказ, не может заставить… Главный «уговариватель»! Нет, не решил! — резко закончил он.

— Когда дадите ответ? — все так же ровно спросил я.

— Не знаю.

Очевидно, он рассчитывал, что я выйду из себя. Но он ошибся — пока я держался.

— Не знаю, Владимир Яковлевич, какая муха вас укусила. Не думаю, что все это идет на пользу дела.

— У меня перерасход фонда зарплаты. — Быков с досадой подвинул на столе папки и встал.

Я знал, что это наш последний прямой разговор и что должен его убедить.

— Сейчас я вам объясню. — Я тоже встал. — Только попробуйте понять, Владимир Яковлевич. Потом будет поздно, я вас уже не буду уговаривать. Садитесь, а я погуляю по комнате… Сядьте! — приказал я. — Ну вот, так будет хорошо. Слушайте, есть несколько способов добиться от работника максимальной отдачи. Первый — заставить человека, второй — дать материальные блага, третий…

— Третьего нет! — прервал меня Быков. — Есть только один способ — дать материальные блага, как вы говорите, а попросту — позаботиться о работнике: хорошая зарплата, квартира, хорошие условия работы, а потом потребовать отдачу, на полную железку потребовать. Сначала дать, потом требовать. Иных способов нет!