Стретч - 29 баллов - [8]
Том нахмурился.
— Да что ты заладил, на самом деле! Мы всего-то собирались тебе сказать, что мы тебя любим и поэтому хотим, чтобы ты стал крестным нашего ребенка. Дошло?
Он ткнул меня в живот.
— A-а, ну понял. Извините. Да-да, конечно. Я согласен быть крестным отцом вашего ребенка. Так полагается отвечать?
Мне не пришло в голову ничего поэлегантнее, и, чтобы сохранить лицо, я полез в карман за куревом. Люси с некоторым сомнением посмотрела сначала на меня, потом на Тома.
— Извини, Фрэнк, что пристаю, но нельзя ли воздержаться, а? Дело, конечно, не в нас. Просто, как говорится, нам теперь нужно думать не только о себе…
Люси старалась на меня не смотреть. Наступила коротенькая, но очень важная пауза. Зажав в одной руке зажигалку, в другой — сигарету, я боролся с собой как лев. К всеобщему удивлению, я предпочел благоразумие:
— Конечно, какие проблемы? Вы не против, если я выскочу курнуть во двор? Или у вас там, блин, растут какие-нибудь сверхчувствительные люпины?
Я поблагодарил, вышел во дворик с высокой оградой и присосался к «Лаки Страйк». Благородная самоотверженность несомненно добавила мне пару очков, но, спрашивается, чем они могут компенсировать мне то, что я оставил при себе мои соображения. Крохотный сгусток белка в животе Люси еще не обрел никаких чувств, а уже захватил над ней такую власть.
Пуская клубы дыма, я злорадно воображал эту белковую слизь замаринованной в банке вместе с ее досрочным членством в клубе борцов с курением и строил планы будущих поездок дитяти и крестного в зоопарк Мы оба закупорены в машине, я курю одну за другой. «Нет, Джемайма/Хьюго/Кандия/Алиша/Жопа с Ручкой, в сафари-парке окна открывать нельзя, павианы лицо раздерут когтями. Разомнем ноги через часик или два. Может, пока сигареткой угостить?»
Фантазии сделали свое дело, и, вернувшись в дом, я уже не смотрел волком, хотя было понятно, что на веселье рассчитывать не стоит.
К семи тридцати собралось пятнадцать-двадцать человек, почти со всеми я встречался раньше. Шесть-семь из них являлись ветеранами университетских гулянок Теперь увидеться с ними можно было только у Тома. В паб «О’Хара» такие захаживают редко. Остальные были коллегами Тома и Люси, но с виду ничем не отличались от старой гвардии — высокие, с мягким фимиамом больших денег, который их прически, кожа и наряды источали, как лужа нефти — ядовитые испарения.
Я спросил у Люси, какую девушку они мне отрядили.
— Сэди, вон она, у стереосистемы.
Девушка выглядела эффектно, прическа в итальянском стиле, макияж Мне стало слегка тревожно и волнительно.
— Которая? В черном платье?
— Нет-нет-нет. Та, что рядом, в джинсах. Сэди — моя двоюродная сестра из Глостершира, учится на педагога. Мой дядя — фермер, и ей надоела сельская маета. Она хорошая, я уверена, что она тебе понравится.
Люси ошибалась по трем позициям. Начнем с того, что Сэди была рыжая, то есть не могла мне понравиться ни при каких обстоятельствах. Дохлый номер. Вы даже представить себе не можете, как далеко мои локаторы обходят рыжих. Во-вторых, она — работница госсектора. У меня с ними тоже большие нелады. Меня не притягивает профессиональная сознательность. Большинство из них — леваки без гроша за душой, зачем мне такое счастье. В-третьих, я ей не пара. Это было видно с первого взгляда.
Я повернулся к Люси:
— Не уверен, что она мне подойдет.
— Ну зачем так пессимистично, Фрэнк Кроме того, ей нужна работа на Рожцество, и я подумала, что ты мог бы ее пристроить в ресторане. Как считаешь?
— Блин. Кажется, действительно мог бы.
— Превосходно! Давай пойдем и скажем ей.
— Ну, давай.
Моя душа к этому не лежала, но мы все-таки подошли. Сэди со скучающим, потерянным видом топталась посреди группы из пяти человек Она выглядела на восемьдесят процентов неряшливее всех остальных, то есть процентов на двадцать элегантнее меня.
— Сэди, это Фрэнк, о котором я тебе говорила.
— Привет.
Увидев меня живьем, Сэди не проявила никакого интереса.
— Кстати, он считает, что сможет устроить тебя в ресторан на пару недель.
— Правда? Здорово!
Я смущенно переминался с нога на ногу, глядя в ковер. Ковер был карамельного цвета.
— Да-а. У нас бывают запарки по праздникам. У тебя есть какой-нибудь опыт?
— Немного.
— Немного — более чем достаточно.
— Когда выходить?
— Не знаю. Завтра сможешь?
— Да!
— Платить будут мало.
— Но хоть что-то будут? Мне не до жиру.
— Что-то будут.
— Тогда ладно.
Мы замолчали. Я был еще слишком трезв, чтобы просто так трепать языком. Из колонок выла Уитни Хьюстон — что твоя Брунгильда[16], только постанывая. Я пробежался по коллекции компактов — «Лучшие оперные арии», U2, «Лучшие песни „Мотаун“», случайно затесавшийся джазовый сборник Музыка для людей, которые не любят музыку. Я почувствовал легкий тычок в ребра. Боже! Рыжая, госслужащая, да еще и сексуально озабоченная — какой кошмар.
— Привет, Фрэнк!
Радостный тон, разве что — ну совсем малость — снисходительный. Это не Сэди.
— О! Привет, Софи!
В старые добрые оксфордские дни она не вылезала из закрытых клубов. Софи нацелилась чмокнуть меня, но я увернулся. Рядом разглагольствовал какой-то загорелый тип в васильковой рубахе, которого я раньше не видел. Сэди и компания вымученно улыбались, словно их кормили дерьмом.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.