Стрелок - [129]

– Да я не смогу вести машину, – сказал Джей-Пи.

– Машину поведет Хелен. Ты ведь сможешь вести машину, да, Хелен?

Жена Леса скорчила свое привлекательное личико, выражая несогласие, но все-таки уступила перед настойчивым натиском мужа.

– Наверное, смогу, – сказала она.

– Ее ты тоже оденешь в сталь? – спросил Джей-Пи.

– В нее стрелять не будут.

– Не будут, но будут стрелять по машине. А в машине будет она.

– С Хелен все будет в порядке. В женщин никто не стреляет. Эта штуковина спасла мне жизнь в Саут-Бенде, – сказал Лес. – Остановила пулю из пистолета. Если б не она, я бы сейчас вместе с Джонни и Гомером пьянствовал в самом жарком ночном клубе в преисподней.

Стальной бронежилет был сделан одним знакомым Тони Аккардо. Тяжелый, толстый, прочный, он все-таки был поудобнее тех доспехов рыцарей Круглого стола, которые закупались для полиции; именно такой был на Лесе в Саут-Бенде. Бронежилет был похож на двойной рекламный щит на плечах «человека-рекламы», которому придали более приличный силуэт. Передняя пластина в форме человеческого тела имела выпуклость посередине и поэтому не колотилась по животу, а облегала его. Однако это была единственная уступка удобству. Каждая пластина весила добрых пятнадцать фунтов, и соединялись вместе они тяжелой кожей. Бронежилет доходил лишь до пояса, поэтому под него можно было надеть брюки, туго затянув ремень, а рубашка, галстук и пиджак надевались поверх. Тридцать лишних фунтов, и, если долго стоять выпрямившись, ремни сильно врезаются в плечи, и все это сооружение быстро отнимает силы, поэтому, если ты вышел из боя живым и адреналин схлынул, истощение буквально валит с ног. Но это лучшее, что можно достать, пусть даже ноги, промежность, мошонка, бока и голова остаются беззащитными. Федералы обучены стрелять в центр масс, и в перестрелке они свято следуют тому, чему их учили, поэтому будут стремиться всадить пули в грудь Лесу и Джей-Пи.

– С бронежилетами всё в порядке, – сказал Джей-Пи, обессиленно рухнув на диван. – На самом деле тут никаких проблем. Бронежилеты – это разумно, если мы будем действовать по плану. Меня беспокоит сам план.

Лес вздохнул. Он любил их обоих. Но они просто ничего не видели. Ничего не понимали. А для него самого все было очевидно. Это нужно было сделать во что бы то ни стало.

– Одно дело – пойти против итальянцев, – продолжал Джей-Пи. – Но для того чтобы пойти против итальянцев, мы сначала должны пройти сквозь Отдел. Ладно, с арифметикой у меня нелады – ха-ха, – но даже если я умею считать только до двух, это и есть мы с тобой, плюс Хелен, которая поведет машину, но стрелять не будет. Господи, сорок агентов Отдела с «Томпсонами», еще сотни три итальянцев, также с «Томпсонами»… По-моему, расклад не в нашу пользу.

– Дорогой, дорогой, дорогой, послушай Джей-Пи! Это безумие. Это самоубийство!

– Нас предали, – решительно заявил Лес. – Кто-то из этих четырех типов собирал данные по всему региону, складывал все вместе, после чего выдавал нас Министерству юстиции. С ним нужно расквитаться. Он убил тех, кого все мы любили. Такое невозможно забыть, простить, отложить. Нужно показать этим итальянцам, что есть те, кого нельзя предавать.

– Ты совсем спятил со своим представлением о чести. Ты что, благородный рыцарь? Откуда вся эта гордыня и сумасшедшая храбрость? Я считала тебя грабителем банков, Лес, но ты прямо-таки ангел отмщения в религии ограбления банков.

– Послушайте, – сказал Лес, – весь смысл того, чтобы проехать тысячу двести миль и выложить четыре «куска», заключался в «Мониторе». «Монитор» – это бог. Мы увидим ребят из Отдела прежде, чем они увидят нас. Если они нас заметят, мы всадим очередь «тридцатых» им в блоки цилиндров, и они выйдут из игры. Вот в чем мощь «Монитора», а также в том, что с ним просто обращаться благодаря пистолетной рукоятке и большому компенсатору. Мы исчезаем, а наша машина не получает ни царапины. И тогда мы узнаём, кто это был. Кармине Депальма с Северной стороны. Фил д’Абруццо с Западной стороны. Альберто Маппа с Южной стороны. Или Антонио Бастинелли из «Петли». Тони сказал нам, где кто из них живет. Мы поджидаем его у его дома, он выходит из своей машины – а может быть, даже не успевает выйти, – мы подъезжаем, и я поливаю его из «Монитора». Пули тридцатого калибра прошьют насквозь любую машину, как папиросную бумагу. За пять секунд мы превратим его в фарш. После чего уходим. В Рино, вот куда мы направляемся. Никто не будет знать, кто с ним расправился, до тех пор, пока не пройдет слух: вы обидели человека по имени Малыш Нельсон, и Малыш Нельсон – то есть я, Лестер Гиллис, – расплатился с вами сполна. Но к этому времени мы уже будем под покровительством и защитой Скелета и Обруча, и итальянцы ничего не смогут поделать. И, как знать, быть может, поняв, что все кончено, и мистер Нитто угомонится. Мы ведь можем вернуться и направить «Монитор» уже на него. А «Монитору» все равно, большой там босс или нет; ему есть дело только до того, что он жив, а если он жив, «Монитор» сделает его мертвым.

– Ну хорошо, Лес… – Джей-Пи вздохнул. – Я тебя люблю – ты это знаешь – и пойду с тобой. Хелен тоже тебя любит. Но мне, в отличие от нее, по крайней мере не приходится трахаться с тобой.