Стрела и пламя - [8]

Он вздохнул, потом просунул руку между прутьями и с трудом дотянулся до оставленного девушкой узелка. Не сразу, но подцепил пальцами ткань и подтянул узелок к себе. Там оказались свежие лепешки, нарезанное полосками мясо и зелень. Он ел, глядя на огонек светильника, который Лакшмани позабыла в темнице, а когда масло выгорело и фитиль зачадил и погас, ощупью нашел охапку сухой травы, служившую ему ложем, и заснул. Во тьме его снов огонек светильника озарял лицо и руки Лакшмани, которая ладонью защищала огонек от ветра.

Дар бессмертия

Арджуна, сын Индры, великий воин, побеждает асуров, досаждающих дэвам на небе Индры. После чего он встречается с мудрецом Шукрачарьей, наставником асуров, и беседует о бессмертии.

Колесница катилась по небесной дороге ровно и плавно, и кони павлиньей расцветки летели, словно птицы — Арджуна не раз пытался пересчитать их, но конские головы и спины двоились и троились, снова сливались, и ясно можно было видеть только четверку последних. Так же плавно, без всплеска, кони вошли в волны океана и повлекли колесницу под воду. Арджуна задержал дыхание, но волна невесомо прокатилась над его головой. Вода не ощущалась водой, просто воздух стал словно бы плотнее и тяжелее. Прищурившись, он различил возникающую под копытами коней дорогу — она возникала впереди и таяла позади, чуть-чуть отставая от колесницы.

Океан был огромен, и небесные рыбы, золотые и алые, с волнистыми хвостами и серебряными плавниками, плыли в зеленоватой толще под серебристым, в завитках пены, небом морской поверхности.

Внезапно плотная завеса воды распалась надвое, раскатилась в стороны пенными валами, открывая путь к зеленому острову.

Копыта коней высекли искры из мощеной дороги, такой широкой, что на ней могли разъехаться пять колесниц. Волны опали, сомкнулись позади, а впереди в голубой дымке проступил город.

Он был подобен Амаравати, в котором воздвигнут престол Индры, царя богов, — с сияющими башнями и золотыми кровлями дворцов, окруженный изумрудной зеленью садов. Арджуна не удивился сходству, ведь когда-то этот город построили дэвы[6], но асуры[7] захватили его и освятили дарами Брахмы. Они сделали захваченный город своей твердыней и ходили войной на дэвов, и бессмертные дэвы ничего не могли поделать с ними. Ибо ни для дэвов, ни для нагов, ни для гандхарвов[8], ни для сиддхов не были уязвимы асуры в непробиваемых панцирях — такой дар вымолили они у Брахмы аскезой.

Матали остановил колесницу у самых ворот. Отсюда город казался гигантским, несоизмеримым с крохотным человечком, пусть даже этот человечек восседает на колеснице Царя Богов. Арджуна сосредоточился, погружаясь в спокойствие битвы. Когда он снова устреимл взгляд к вратам города, они были обычного размера. Арджуна поднес к губам раковину Девадатту и протрубил вызов.

— Я покажу тебе, — сказал Читрасена.

Здесь, в Сварге[9], его облик был четким и ясным до боли.

— Поедем же! — воскликнула Читралекха. Ее волосы взметнулись черной волной, зазвенели ожерелья на груди и браслеты на руках. — Покажи ему то место, что осквернили асуры!

Читрасена подхватил поводья своей золотогривой четверки одной рукой, а другой обнял свою подругу.

— Это было давно, Арджуна, — не оборачиваясь, сказал он. — Но мы ничего не забываем, и мой гнев пылает, словно все это было вчера.

Место было заметно издали — выжженное черное пятно, обрушенные колонны и остатки стен, обугленные искривленные деревья — как искалеченные руки, протянутые к небу в бессильной мольбе.

— Когда Тарака захватил все Три Мира и воссел на небесном престоле, никто не мог противостоять ему, доколе не явился Сканда Картиккея, блистательный сын Шивы и Парвати, шестиликий, убийца асуров, предсказанная смерть Тараки, — сказал Читрасена. — Здесь был наш дом, здесь стояла моя арфа и лежал мой лук, и Читралекха танцевала в саду, когда ее увидел один асур.

Читрасена сошел с колесницы и помог спуститься Читралекхе. Арджуна сошел следом за ними и осторожно ступил на спекшийся пепел, в который обратилась некогда плодородная земля.

— Читра отказала ему, и тогда он дохнул пламенем. — В голосе гандхарва звенел неразбавленный гнев. — Он кричал, что никто не может одолеть Тараку, Царя Трех Миров, а значит, мы должны подчиниться, иначе Таракасур накажет нас, ввергнув в вечность страдания.

— Ты убил его, — сказал Арджуна.

— Конечно.

Пепел под ногами Арджуны взметнулся пыльным облачком и открыл гладкую черную проплешину. Земля в этом месте спеклась и стала стеклом. Арджуна пригляделся — эти пятна были повсюду. Словно молния била раз за разом по дому и саду. Гандхарвы не владеют божественным оружием, а майя — плохая защита от молний. Но ни одного из этих безумцев никогда не останавливало превосходство врага. Не будучи бессмертными, гандхарвы умирали от оружия и вновь воскресали в чертогах Индры…

— Да, — сказал Читрасена, — асуры убивали нас снова и снова, ведь власть Тараки простиралась и на чертоги Царя Богов.

— Асуры вечно жаждут бессмертия, — сказала Читралекха. Всегда улыбающаяся, как и подобает небесной танцовщице, она сейчас выглядела сурово и печально. — Они вечно ставят условия смерти и страшно удивляются, когда условие исполняется.