Стрела гламура - [4]

Я проводила босоногую странницу внимательным взглядом и согласилась с подругой:

— Да, девушка довольно необычная.

— Да будет вам, девочки! По-вашему, если человек сразу же честно и прямо сказал, что очень любит холодец, так он сразу ненормальный? — по-своему вступился за Катерину Колян.

Мой муж тоже очень любит холодец, о чем не стесняется говорить сразу, честно и прямо. Высказавшись в защиту Катерины, он с большим интересом заглянул через плечо Ирки в полуведерную эмалированную кастрюлю, озадаченно поморгал, вздрогнул и слегка попятился. Не знаю, что он там ожидал увидеть. В кипящей воде весело кувыркались разнообразные неаппетитные фрагменты парнокопытных и пернатых: свиные уши, куриные лапы и говяжьи хвосты. Ирка по просьбе больших любителей холодца готовила свино-курино-говяжий студень по своему фирменному рецепту.

— Да при чем тут холодец? — уже громче огрызнулась подруга, ложкой с дырками размеренно выуживая из кастрюли и сердито стряхивая в раковину клочья необыкновенно густой пены, похожие на обрывки разодранного на куски поролонового матраса. — Вы только посмотрите на нее! Я ничего не говорю о Катькиной манере одеваться в стиле смиренной странницы по святым местам и пренебрегать домашней обувью, это дело вкуса и привычки. Но она же ходит по дому с закрытыми глазами, как Слепой Пью!

— У старого пирата Слепого Пью на глазах была черная повязка! — зачем-то вспомнил Колян. — И деревянная нога! А у Катерины глаза и ноги в порядке.

— В отличие от головы! — снова съязвила Ирка. — Нехорошо так говорить о родне, но Катерина совершенно точно чокнутая! Представьте, вчера вечером она сняла со своего окна уличный термометр и полчаса держала его в руке, пытаясь усилием воли поднять столбик до сорока градусов. Спрашивается, зачем?

— Можно подумать, в этом доме нет больше ничего сорокаградусного! — согласился Колян, прозрачно намекая на содержимое знаменитого вино-водочного погреба Максимовых.

— А сегодня утром она в той же позиции минут десять торчала в окне с зеркальцем: хотела отраженным лучом запалить лучину! — доложила подруга.

— Как Архимед? — заинтересовался Колян.

— Архимед тоже зажигал лучину? — удивилась Ирка.

Я представила себе древнегреческого математика в тоге и с жужжащей прялочкой и хихикнула:

— Нет, лучину он не палил. По легенде, Архимед поджигал отраженным и сфокусированным с помощью зеркала солнечным лучом вражеские корабли. Это была передовая древнегреческая военная техника.

— В наше время она примерно так же актуальна, как лучина! — фыркнула подруга. — Кроме того, я не допускаю мысли, чтобы к нашему дому подбирались вражеские корабли.

— Разве что снегоходы? — подал мысль Колян.

Мысль была дурацкая, потому что снег в поле лежал таким же тонким слоем, как масло на больничном бутерброде, и продолжения тема необычных транспортных средств не получила.

— Какие-то идиотские эксперименты, вам не кажется? — продолжая злобствовать, спросила Ирка. — Наверное, Катерина сама это понимает, потому и ходит по дому с закрытыми глазами, стесняется нормальным людям в глаза смотреть!

— Нет, с закрытыми глазами Катя ходит по другой причине. Она тренирует кожное зрение, — усмехнувшись, объяснила я. — Я видела у нее в комнате пособие по развитию сверхъестественных сил, самоучитель «Практические приемы экстрасенсорики». Похоже, племянница Моржика искренне верит в телепатию, телекинез, ясновидение и воспламенение взглядом.

— Ей придется очень сильно постараться, чтобы хоть кого-нибудь воспламенить! — злобно пробурчала Ирка. — Вот это действительно сверхъестественная задача — пленить мужчину таким постным лицом, блеклой паклей на голове и фигурой, похожей на примороженную яблоньку, обглоданную зайцами! Впрочем, под бесформенной рясой фигуры вообще не видно.

— Ирусик, не рычи! — миролюбиво попросила я.

Это было совсем не похоже на Ирку — так зло высказываться в адрес безобидного, в общем-то, существа. Обычно моя подруга чрезвычайно добросердечна, дружелюбна и гостеприимна, но появление в доме Катерины застало ее врасплох и нарушило планы, а вот этого она не любит. Да и кому понравится не по доброй воле исполнять роль строгого стража при избалованной девятнадцатилетней дурочке, которую строгий папа отправил в ссылку к бедным родственникам в наказание за систематически проявляемое непослушание? Моя подруга в мамки-няньки не нанималась, ей Катерина даже не родня, она двоюродная племянница Моржика, Иркиного мужа. А Моржик как раз уехал в очередную деловую командировку.

Моя подруга своего мужа нежно любит и очень по нему скучает, но дурное настроение Ирки объяснялось не только этим. Густое варево в кастрюле ненормально пенилось, и Ирку сей факт очень сильно нервировал. Приготовить фирменный холодец ее попросила именно Катерина, и, несмотря ни на что, Ирка твердо намеревалась блеснуть перед юной родственницей мужа своими недюжинными кулинарными талантами.

— И вовсе не такая она страшненькая, эта Катя! — снова вступился за девушку добрый Колян.

Я промолчала. Племянницу Моржика я впервые увидела сегодня утром, и ее внешность не произвела на меня сокрушительного впечатления. Как правило, девицы в девятнадцать лет гораздо более милы и хороши, нежели в сорок девять, но Катин случай выглядел исключением. Глядя на нее, трудно было с уверенностью сказать, девятнадцать ей или уже сорок девять. Фигуру барышни под балахоном я не разглядела, а лицо у нее было совершенно обыкновенное, я бы даже сказала — никакое. Если не считать одинокой бархатной родинки на щеке, не лицо, а чистый холст, на котором можно рисовать что угодно. Вроде черты правильные, но мимика невыразительная, и прическа под стать физиономии, без затей — серые волосы распущены старым просяным веником. Наверное, если бы Катерина дала себе труд заняться собственной наружностью, она смотрелась бы не хуже других. Ей бы не мысли читать, а женские журналы с советами по практической косметологии!