Страстное тысячелетие - [8]

* * *

— Великий тетрарх, сказывают, что Иисус творит чудеса. Будто взял он пять хлебов, и переломил их, да так переламывал, что накормил не одну тысячу человек, да ещё и осталось двенадцать корзин провианта?

— Сказывала мышь, что слона съела.

— Многие подтверждают, что это — правда.

— Так ты мне покажи этого чудотворца, Админ.

— Привести ли его силой во дворец?

— Силой не надо.

— Пригласить?

— Ну уж нет! Всякого сброду мне во дворец приглашать только не хватало!

— Стало быть, тайно арестовать.

— Вот так-то и надобно сделать.

— Уж и вина его есть.

— Как же народному любимцу — и без вины. Да только ты все его вины на пергамент запиши, чтобы всё законно было.

— Слушаюсь.

* * *

— Ну, где же твой хваленый кудесник, Админ? Нашли его?

— Великий тетрарх, он ходит открыто, с ним до пяти сот человек следом идут.

— Бывает ли так, что вокруг него мало народу?

— Почти не бывает.

— Что ж, и в субботу вокруг него многие люди?

— В субботу он также ведёт себя, как и в прочие дни. Было много недовольных, когда он в субботу проповедовал и исцелял. Он говорил, что и в субботу не грешно работать, если делать доброе дело. Многие были удивлены и возроптали.

— Кого было больше — сторонников его или противников?

— Противников было больше.

— Что же ты не велел схватить его, Админ?

— Те, кто были противниками его, были не согласны, что в субботу делать можно хотя бы что-нибудь. Схватить его силой — тоже работа. Если нельзя исцелять в субботу, то и схватить целителя в субботу нельзя.

— Что же на другой день?

— На другой день вокруг него больше было сторонников, чем противников.

— Так он и глумится над законами предков безнаказанно.

— Прикажешь ли схватить его?

— Не надо. Следует дождаться, когда он будет один. Пусть неустанно следят за ним. Приставь людей. Не менее двоих. Один пусть всегда бодрствует, когда другой спит, а когда заметят, где он останавливается, то пусть один остается следить, а другой спешит сообщить место.

— Так и приказано моим людям, Великий тетрарх.

— Да люди-то твои, видать уж очень заметны, выделяются из толпы?

— Они простыми горожанами обряжены, Ирод.

— Ну, добро.

* * *

— Великий тетрарх, сказывают, что Иисус творит чудеса. Будто он по воде ходил как посуху. Сказывают также, что он мановением руки усмирил бурю.

— А что говорят первосвященники, Анна и Каиафа?

— Они говорят, что сие есть наваждение злых чар.

— Что же ты мне о наваждениях рассказываешь?

— Однако, народ сказывает.

— Разберись во всём. Админ, и мне доложи тотчас.

— Слушаю, великий тетрарх.

* * *

— Великий тетрарх, сказывают, что Иисус и мертвых воскрешает.

— Уж это ни к чему вовсе. Смерть — она богам одним подвластна. Что же он в божьи дела вмешивается? Вот уж это вина, так вина. При таких-то оборотах и казнь преступникам будет всё нипочем, так где же тогда добьешься порядку?

— Великий тетрарх мудр и как всегда прав.

— А я и не спрашиваю тебя, Админ, прав я или не прав. Да уж только что-то долго я жду, когда его арестуют. С Иоанном-то ты пошустрее сладил.

— Виноват, великий тетрарх, дай срок — исправлюсь.

— Да я уж сорок сороков сроков давал. Коли не словишь, сам будешь мне чудеса показывать. Вот уж заодно и посмотрим, можно ли оживить покойника… Шучу. Мало шпионов у тебя, или платишь ты им мало! А на это дело денег жалеть нельзя. На что другое можно, а на это — нипочем нельзя. Правитель должен знать, что у него в царстве творится.

* * *

— Великий тетрарх, этот человек проповедует о новых богах.

— Что же он говорит, Админ?

— Он говорит, что бог один, и он — везде. Он говорит, что частица бога у каждого в сердце. Он говорит, что не надо думать о завтрашнем дне, что бог сам прокормит всякого верующего человека. Себя же он называет то сыном человеческим, то сыном божьим, то самим богом. И он от имени божьего прощает людям их грехи.

— Очевидно, что он безумен.

— Но люди верят ему и идут за ним.

— Народ — это дети, который готовы идти за любым сказочником. Только вот нам, правителям, негоже быть детьми. Оставь меня, я хочу подумать.

— Мудрость твоя безгранична, великий тетрарх, думы твои всегда во спасение народа. Да продлятся годы твои!

* * *

Иудеи, что я могу поделать, чтобы спасти вас от избиения? Иудейскому народу нельзя иметь иную веру, чем Великий Рим. Но разве он когда-нибудь это понимал? Две тысячи лет евреев обвиняют во всех бедах, и ещё две тысячи лет будут обвинять, если они будут противопоставлять совою веру религии победителя. Сейчас победитель — Рим. И если Римляне говорят, что богов много, что они живут на горе Олимп, ходят голышом и вмешиваются в людские дела, то я готов с ними согласиться, лишь бы они оставили меня и мой народ в покое. Если они пришли с оружием и требуют дани, а у меня нет достаточно войска, чтобы прогнать их, я скажу им спасибо за то, что они никого не убивают и отдам им то, что они просят, лишь бы они и дальше не трогали меня и мой народ. Сначала греки завоевали весь мир, и римляне были им послушны. И они переняли их богов и поклонялись им, как своим. Теперь римляне завоевали полмира, и все поклоняться их богам, а также их умершим правителям, коих сенат причислил к богам. Они не разрушают наших храмов, они не унижают наших святынь, и я скажу «Слава богам Олимпа!», а от себя добавлю: за то, что они не вмешиваются в дела богов Иудеи. Но что хочет этот безумец? Неужели он полагает, что благом будет для иудеев поверить в новых богов, вернее в этого его одного бога? Рим будет всегда преследовать последователей этого Христа, Рим никогда не позволит ставить какого-то там Иисуса выше Зевса… Да что там — выше какого-нибудь захудалого Гефеста они будут чтить выше всех богов, каких только сможет породить Иудея. Правильнее сказать, не будет никогда такого бога от Иудеи, перед которым бы преклонился Рим. А раз все иудейские боги значат меньше одного римского Цезаря, то и негоже без дозволения Цезаря иудеям говорить о божественных делах. Этот безумец был бы смешон, если бы ему никто не верил и за ним никто не шел бы. Но коль скоро ему удается повести за собой толпу, он опасен, прежде всего для этой толпы. Иерусалим! Остановись! Не поддавайся словам провокатора! Нам не нужны кровопролития! Всё, что от нас требуется, это тихо и скромно молиться своим богам, а при виде римлянина проявлять к ним должное почтение.