Страстное тысячелетие - [45]

— Они хотят одного и того же для себя, Симон, и когда они требуют одного и того же, людям не легче.

— Как это, Учитель?

— Все они хотят сласти и богатства, все требуют подчинения и денег.

— Всем нужны деньги, да где же их взять? И как их сберечь?

— Сберегать не надо. Сегодня ты поделишься последним, завтра с тобой кто-нибудь. Так все и будут сыты. Если ты сегодня не отдашь монету нищему, завтра придет сборщик налогов и отберет её у тебя.

— Но если я не сберегу монету, сборщик налогов отнимет у меня что-нибудь другое.

— Душу-то он отнять у тебя не сможет.

— Кому же отдать? Если монета одна, то кому её отдать — сборщикам или священникам?

— Сборщики от имени кого приходят?

— От имени Цезаря.

— А священники для кого просят?

— Для бога.

— А чей портрет на монете нарисован?

— Цезаря.

— Вот и отдайте Цезарю — цезарево, а Богу оставьте божье.

— А богово — это что?

— Где ты видишь портрет Бога?

— Разве я его где-то вижу?

— Посмотри на себя, Симон. Сам человек по чьему образу и подобию сотворен?

— По божескому.

— Стало быть монета для Цезаря, а душа человека — для бога.

— Цезарю деньги, а богу — себя?

— Да. Уж это лучше, чем богу кидать монеты, а душу отдать Цезарю. Но если захочешь отдать и деньги богу, отдай их первому нищему человеку, и считай, что отдал их богу.

— Как же от нищего деньги попадут к богу?

— А если бы ты был бог, и видел, что человек нуждается, неужели бы ты не помог ему? Ведь тот кто нуждается, видимо, чаще вспоминает бога, ибо больше ему надеяться не на кого.

— Если бы я был богом, я бы нищим помогал, уж это точно.

— Ну так деньги, что ты хочешь отдать богу, неси сразу нищим, ведь это все равно их конечная цель.

— Как же ты прав, учитель!

— А к тому же, Симон, если человек сотворен по образу Божьему, то человек похож на Бога, а Бог похож на человека. И если Бог ходит среди вас, то вы его не узнаете. Как тогда ты можешь быть уверен, когда перед тобой человек, что ты не Бога видишь?

— Ты прав и в этом деле!

— Тут в сумке Захарии как раз был рассказ о деньгах. О золоте. Вот он.

* * *

ТЕЛЕЦ

«— Послушай, Аарон, люди ропщут. Вторая неделя пошла, как ждем возвращения Моисея с горы, одни говорят — он ушел советоваться с Господом, иные сказывают — потерял он дорогу нашу и хочет искать путей с вершины, чтобы осмотреться, а есть и такие, что говорят, не вернется он, бросил нас, а сам ушел дорогой горной туда, где есть пища, питье и кров. Люди от праздности стали жестокосердны, а голод их делает подобным зверям. Еду они выменивают на одежду, одежду на золотые украшения, а золото и серебро выигрывают в кости, а иные так отбирают силой или угрозами. Сила стала важнее рассудка, милосердие неведомо, слабые и убогие голодают, дети не видят ни еды, ни питья и никто не внемлет матерям, взывающим к щедрости и справедливости. Того и гляди, возьмутся за оружие, и тогда горе нам.

— Следует собрать все оружие и раздать верным людям нашим — скажешь, что в окрестностях видели следы барса, люди будут в охране поочередно бодрствовать. Также начнем делить еду и одежду — поровну, детям особо, женщинам также свою долю определим, мужчинам — иную. Кто в охране стоять будет — двойную тому долю выдавать будешь. Собрать также велишь все золото, монеты, украшения, серьги золотые и серебряные, речь я держать буду перед старостами от каждого обоза, ты же не объясняй ничего — вели собрать всё злато и свезешь ко шатру моему.

— Аарон, оружие иные сдали, иные воспротивились — сами вызвались стражами быть, также и с золотом, иные не хотят отдавать, ибо не веруют тебе, как Моисею верили. Нету, говорят, такого знаку от Моисея, чтобы золото сдавать.

— Много собрал ты золота?

— Аарон, помнишь, убили охотники наши серну с теленком её? Телёнок в глине увяз, лежал наполовину замытый, а серна не отходила от него. Ту яма, что от теленка осталась — всю её заполнить можно этим золотом.

— Ну так вели расплавить все злато и лейте в эту яму, сколько войдет, а после остудить, достать и поставить у шатра моего. Я говорить буду.

— Сыны Израилевы! Видите этого теленка? Он из золота, да головы у него нет. Так и вы без Моисея — не ведаете, что творите, не знаете, куда идете. Ждать будем Моисея, ибо он один нас вывел из плена ненавистного. Сколько надо будет, столько и будем ждать. И покуда мы без головы остаемся, в путь не тронемся.

— Аарон, люди принесли тебе золото свое, что укрыли от тебя. Просят, чтобы голову ты отлил тельцу золотому, нету сил, говорят, стоять и ждать — лучше, говорят, в пути погибнуть, чем в пустыне у горы сгинуть от голода и хлада.

— Что ж, лучше безвредным заниматься, чем худое творить. Пусть их, сделаем им тельца. Ты, Авраам, кажется, был мастером золотых дел. Ночь тебе даю, чтобы ты к тельцу золотому голову отлил, и поправил то, что надо, чтобы он о четырех ногах был и с головой, как полагается. Отвлечем сынов Израилевых от разврата и грабежей.

— Вот вам теленок — целый и с головой. Сыны Израилевы, так и мы будем с Моисеем — ждать его надобно, не долго уже.

— Аарон, люди умом тронулись. Тельца золотого на трон возвели, курят дымы ему, и жертвы приносят, просят его вывести их из пустыни. Идти надо в гору к Моисею, звать его скорей, нельзя медлить.