Странное дело мертвых жен - [13]

Она говорила совершенно уверенно, не как человек, вынужденный действовать против своей воли из-за хитрого гипнотизера, но я в таких делах не эксперт. Тем не менее, можно будет обсудить вопрос обвинений позже. Нам есть о чем поговорить, кроме них.

Поезд вез нас все дальше от территории Смерла, и расстояние позволило затронуть вопрос насчет того, как и когда мисс Трэверс вернется домой, так, чтобы она смогла обдумать это без страха. Она нам сказала, что сам факт того, что она приближалась к улице, на которой она жила, заставляет ее сердце учащенно биться и затрудняет дыхание, неизвестно почему. Похоже, она боялась того, чему не могла дать названия.

– Я подозреваю, что Смерл внушил тебе, когда ты была в его рабстве, неспособность вернуться к семье, на случай, если тебе удастся бежать, – сказал Джесперсон. – Ты можешь не осознавать этого, но просто чувствовать непреодолимое отвращение к тому, чтобы вернуться домой.

Девушка с болью посмотрела на него.

– Как ужасно! Значит ли это, что я больше никогда не смогу вернуться домой? Что, если моя семья переедет в другой дом? Я смогу прийти к ним туда?

Джесперсон улыбнулся.

– Гипнотические установки можно устранить, особенно если ты осознаешь их наличие. Я могу научить тебя простейшим приемам или, если ты пожелаешь, сам с легкостью избавлю тебя от этих проблем. Я изучал искусство гипноза…

Есть ли предел его дарованиям?

Хотя я сама вряд ли бы пылала желанием дать доступ к моему уму еще одному странному человеку, в Джаспере Джесперсоне есть нечто располагающее, и он настолько очевидно заслуживает доверия, что я не удивилась, когда мисс Трэверс с благодарностью приняла предложение.

– Но когда я вернусь домой, что я им скажу? – задумчиво спросила она. – Они все думают, что я умерла. Как я смогу все объяснить? Что я им расскажу?

– Ты должна рассказать им правду, – сразу же сказала я. – Какой бы невероятной и странной она ни казалась… у правды есть сила, которой невозможно противиться. Намного больше, чем у выдумки, которую ты могла бы сочинить.

– Но… тогда мне придется упомянуть… его имя.

Я задумалась, не является ли эта нерешительность следствием еще одной гипнотической команды. Есть много способов помешать хорошо воспитанной молодой девушке признаться в том, что ее похитил многоженец. Безусловно, она понимает социальные последствия того, что ее история станет достоянием гласности. Может заявить – и это даже может быть правдой, – что он обходился с ней с исключительной вежливостью, как с гостьей в доме, но на нее все равно падет тень подозрения, как на «порченый товар» на рынке семейных планов. Общество возлагает на женщин непосильную ношу. Некоторые несут ее, не замечая, некоторые в состоянии ее сбросить, а другие приспосабливаются, так или иначе, к выпавшему им жребию. Я не знала Элсинду настолько, чтобы сказать, стоил ли ее опыт «переживания смерти» бесконечных подозрений, с ним связанных.

– Тебе придется рассказать о мистере Смерле. Другого способа я не вижу… в конце концов, ведь именно он изобрел устройство, которое позволило тебе освободиться от преждевременного захоронения.

– Но никто не поверит в то, что ты провела в могиле несколько недель, – добавил Джесперсон. – Учитывая, как хорошо ты выглядишь.

Девушка слегка покраснела и улыбнулась, смущенно опустив глаза, хотя я не увидела в поведении Джесперсона ни намека на флирт.

– Тебя должны были вызволить очень скоро после погребения, – продолжил он. – Возможно, жена мистера Смерла – единственная, подчеркиваю, поскольку остальные леди могли иметь лишь статус ее незамужних сестер, – тщательно выхаживала тебя. Они не стали оповещать твою семью, опасаясь твоей внезапной смерти и не желая давать людям ложные надежды.

– Да, да! – с горячностью согласилась она. – Это подойдет! Думаю, в такое можно будет поверить. Почти так, как случилось на самом деле – мы можем сказать, что я вернулась в нормальное состояние лишь пару дней назад, но все равно было рискованно выходить на улицу… можно будет сказать, что я проснулась, когда сиделка спала, не поняла, где я нахожусь, испугалась…

Она нахмурилась и ушла в себя. Я видела, как ее губы шевелятся, пока она повторяет тщательно придуманную ложь.

Мы прибыли к дому 203-А, и нас встретил самый желанный аромат пищи. Не зная, когда мы прибудем, миссис Джесперсон решила приготовить говядину медленно, потушив ее в большом котле с луком, морковью, пастернаком, турнепсом и картошкой, чтобы получившееся блюдо можно было разогреть, не говоря уже о том, что им можно было накормить кучу народу.

Мы с удовльствием пообедали этим рагу (так она назвала это блюдо, хотя у меня дома его называли просто тушенкой) с тушеной капустой и свежим хрустящим хлебом. А на десерт были сыр и яблочный пирог со сливочным кремом.

Для меня и Джаспера это была первая серьезная еда за день, а наша гостья продемонстрировала аппетит не хуже нашего, так что мы весь обед не говорили ничего, кроме фраз типа «передай соль» или «можно еще хлеба». Насытившись, мы уселись в кресла, чтобы отдохнуть, а миссис Джесперсон отправилась ставить чайник.

И почти сразу раздался стук в дверь. Открывать пошел Джаспер, и спустя мгновение в комнату влетела Фелисити.