Странник. Зима Мира - [109]

Такое едва ли когда-нибудь случится. Единственное серьезное нарушение этих отношений среди северян, о котором я когда-либо слышал, относится к бродягам. Но это люди с патологическими психическими дефектами, которые по той или иной причине ненавидят остальных людей. Но во всех других отношениях — здесь нет ни войн, ни наследственной вражды, редко случаются кражи, драки ведутся врукопашную…

Они не святые, эти люди. Они высокомерны, они алчны, они будут лгать и обманывать без стыда и совести, чтобы заключить выгодную для себя сделку; за пределами своего Братства они далеко не доброжелательны, у них нет никаких убеждений и лишь какие-то зачатки этики, да и то весьма прагматичные. Более того, они широко распахнули свои разумы навстречу чужеземным идеям, но остаются при этом верны самим себе, столетие за столетием.

Для человека это просто невозможно».

Громовая Котловина возникла на фоне ровной равнины, покрытой высокой золотисто-зеленой травой, похожей на ту, куда ступили Джоссерек и Донья, сбежав с корабля Сидира (кажется, прошли годы с того времени), но была немного суше. Ближайшая стоянка оказалась по размерам меньше обычной, но выглядела такой же уединенной, притаившейся среди возведенных человеком стен из пирамидальных тополей, защищавших ее от ветра, дождя, снега, засухи, пылающего багрового лета и морозной зимы. Само пристанище не было высоким, хотя вид его от края до края внушал благоговейный страх.

Джоссерек и раньше встречал нечто подобное — селения, разбросанные вокруг Оренстейна, в восточных районах Ованга и на западе Андалина. Некогда каким-то образом в земле образовались кратеры в три-четыре мили диаметром. Копая провалившуюся почву, люди обнаружили спрессованные, треснувшие от морозов и поврежденные корнями деревьев обломки, еще сохранившие какое-то подобие формы, приданной когда-то людьми, еще глубже, случалось, находили остатки древних городов; или же их можно было найти в близлежащих холмах. Это навело ученых в Киллимарейче на мысль, что когда ледник начал наступать от полюсов, цивилизация в борьбе за обладание истощающимися природными ресурсами уничтожила себя, высвободив какую-то энергию, которая сейчас позабыта.

Оппоненты осмеивали эту теорию. Как правило, раскопки показывали, что катастрофы происходили в незаселенных районах. Неужели кто-то стал бы бомбардировать их? Кроме того, утверждение, что энергия, способная уничтожить мир, вообще была когда-либо в человеческих руках, не имело под собой никакой основы. В самом деле, теория о периодических значительных наступлениях и отступлениях ледника была нова, зыбка и спорна. Ее доказательства опирались в основном на пример прибрежных районов, особенно Коралловой Гряды, которые первоначально были покрыты водой. Куда еще могла деться вода, кроме как превратиться в лед? Что ж, возражали ученые-консерваторы, можно допустить, что континенты поднимались, а ложа океанов опускались под воздействием земных сил, и это происходило миллионы, а не тысячи лет назад в прошлом. Вот как могли возникнуть и эти кратеры. Или же, быть может, это сделали метеориты. С тех пор, как Уиклис Балалох первым доказал, что стреляющие звезды — это камни, падающие на землю из космического пространства, было найдено много таких камней, и некоторые из них оказались очень огромными. Дождь из таких громадин мог смести всю мировую цивилизацию, оставив лишь жалкие кучки невежественных крестьян и дикарей, которым и предстояло вновь возрождать ее.

Джоссерек увлекся этой проблемой после того, как Малвен Роа дал ему книги и журналы. Как здорово было жить в эпоху, когда был настоящий взрыв знаний. Но когда он скакал по краю Громовой Котловины, открывающийся перед ним вид нагонял на него тоску. Неисчислимые столетия, бесчисленные поколения живых существ, обреченных на смерть, после которых не осталось ничего, кроме черепков и костей… Однажды он заметил череп огромной рептилии, вмурованный в осыпающуюся скалу, сквозь его пустые глазницы, наверное, дули ветры эпох, не слышимые и не ощущаемые им — лишенным всякой жизни камнем, в который его превратило время. Рядом с Джоссереком скакала Донья, и он подумал о ее черепе.

«О, я пытаюсь собрать их и вразумить. Что еще я могу делать, прежде чем отправиться домой?»

Кратер искрился яркими огнями лагерей, которые, как всегда, располагались вдали друг от друга. Люди Хервара поселились здесь задолго до того, как начали кочевать по равнине. Невзирая на повод для собрания, атмосфера была благодушной. Люди сновали туда-сюда по зеленым впадинам, весело щебетали, пели песни, пили, веселились; родственники, старые друзья, молодые парни и девушки, незамужние женщины, холостые мужчины или просто те, кому было что обсудить, сходились и расходились парами или по трое. Джоссереку хотелось побыть одному, но многие из тех, кто был наслышан о нем, искали его общества, и вежливость требовала, чтобы он говорил с ними. А потом, когда наступил вечер и ему понадобилось общество, он остался в одиночестве — Никкитэй нашла кого-то другого.

Ночью его преследовали кошмары.

К утру всех оповестили, и собрание началось. Его целью было не столько организовать людей, сколько объяснить планы завоевателей. Донья и Джоссерек поставили на дно кратера фургон и уселись на его подножку. Донья мало говорила, а его занимал лишь ее профиль, тепло и запахи, исходящие от ее тела — дым, плоть, солнечные волосы, высушенный ветром пот, но все эти запахи заглушало нечто, чему не было названия: оно исходило лишь от кожи рогавикианских женщин… и походило то ли на полынь, то ли на розовый куст. К полудню Донья решила, что пора обратиться к присутствующим.