Странная тень - [10]

«Его убили с целью ограбления!» – сказал господин Шмид серьёзно и очень спокойно.

«Ограбления! – воскликнула она. – Ограбления? – повторила она скептически. – Но ведь ничего не пропало!»

«Так все думают!» – ответил по-прежнему спокойно господин Шмид.

Её затрясло, он пододвинул ей стул.

Они представляли собой странное зрелище, старая женщина и мужчина, друг рядом с другом в ярком свете луны.

«Могу ли я вас ещё кое о чём попросить?» – спросил он, заметив, что она успокоилась.

«О чём угодно», – ответила она, поднимаясь со стула.

«Выйдете за дверь и когда услышите мою команду, посмотрите в замочную скважину…»

«Как тогда!» – сказала она, колеблясь.

«Как тогда!» – он улыбнулся и добавил: «Я скоро выйду к вам».

Она вышла из комнаты; она ждала его команды. «Давайте, вот сейчас!» – крикнул он; тогда она послушно поглядела в замочную скважину и увидела с подступившим жутковатым чувством, как по портрету её умершего хозяина скользит такая же тень, какую она видела в ту самую ночь.

Как и тогда, лицо на картине выглядело бледным и имело болезненное выражение, когда тень пропадала, и как будто исчезало, когда странная, через равные промежутки появляющаяся и уходящая тень окутывала портрет.

Женщина дрожала, но не решилась покинуть свой наблюдательный пункт прежде, чем ей велят так сделать.

И снова, снова появлялась в комнате эта тень! Тут кто-то положил руку на плечо Терезе. Она вздрогнула. Тихий крик сорвался с её губ.

«О чём это вы думаете?» – прозвучал спокойный голос господина Шмида. Тогда она провела рукой по своему растерянному лицу, как будто только проснулась.

«Это – это вы!» – прошептала она со слабой улыбкой. Он тоже улыбнулся. Кто же ещё, хотелось ему спросить, но он сдерживает насмешливый ответ и говорит: «А теперь давайте зайдём в комнату».

Они вошли. Окно закрыто, не повреждено, одна из внутренних створок прикрыта, складная ставня наполовину закрывает окно. Но лампа, прямо рядом с ним свисавшая с потолка, всё ещё медленно раскачивается взад и вперёд, а лицо убитого то улыбается с портрета, искажённое в бледном лунном свете, то исчезает, то опять появляется. А господин Шмид, который до этого был в комнате и не покидал её через дверь, теперь входит именно через дверь.

«И тогда окно выглядело именно так, – проговорила старушка, – а тень, эта тень – она, получается, от лампы?»

«Так и есть. Когда убийца сбегал через окно, он неловко сдвинул деревянную ставню и задел лампу; отсюда та регулярно появляющаяся и исчезающая тень, о которой вы мне рассказали. Я уже тогда знал, что это был путь, который преступник выбрал, выбрал с большой ловкостью».

«Но как же… Как это ему только удалось, закрыть за собой окно?» – удивилась Терезе.

«Это я вам при случае покажу, – ответил господин Шмид, – в первую очередь, вы должны знать, что убийство произошло в половину одиннадцатого».

«Почему вы так думаете?»

«Луна и направление тени, которую отбрасывает освещённая луной лампа. Четвертью часом раньше и четвертью часом позже её тень не упала бы на портрет, было бы…»

Господин Шмид замолчал. Он прислушался и внезапно занервничал, он даже на секунду поглядел с тоской, почти с отчаянием на окно, за которым, он знал, всё ещё стоят лестницы, – потом сказал вполголоса, как будто обращаясь к самому себе, к глубине своей души: «Слишком поздно».

Госпожа Терезе посмотрела на него растерянно – а потом в одно мгновенье повернулась к двери, в которую падал луч фонаря, одного из тех фонарей, которыми пользуются ночные взломщики и их враги: полицейские. «Господи!» – вскрикнула Терезе и отшатнулась от своего собеседника, который был освещён мирным лунным светом и – одновременно – пугающим лучом фонаря и который с неестественным спокойствием смотрел на того, кто быстро подошёл к нему и громко, чётко сказал: «Йозеф Холцер, именем закона вы арестованы».

Говоривший был комиссаром полиции фон Лаутерном – а рядом с ним стоял Петер Клаус с выражением триумфа на лице, а за ними были видны двое хорошо вооружённых полицейских.

Госпожа Терезе успела немного прийти в себя. Её доброе сердце побуждало её помочь тому, кому грозила опасность.

«Он ведь агент тайной полиции», – объяснила она.

Господин фон Лаутерн обратился к тому, кто до сих пор называл себя господином Шмидом.

«Вы действительно агент?»

«Нет!»

«Почему же эта сударыня считает, что вы агент?»

«Я выдавал себя за него».

«Этого всё-таки недостаточно, чтобы пустить незнакомого человека в дом».

«Я показал соответствующие документы. Подделанное мной письмо начальника М…ской тюрьмы».

«Вы сидели в той тюрьме?»

«Да, и известный мне, очень характерный почерк директора открыл мне дверь в этот дом. Племянник убитого знал, конечно, почерк дядиного друга».

«Для вас ни одна дверь не остаётся закрытой», – с досадой сказал господин фон Лаутерн, и лжедетектив улыбнулся своей особенной улыбкой.

«Ни одна», – ответил он с явной гордостью. «Почему вы меня арестовываете?» – спросил затем спокойно тот, кого теперь звали Йозеф Холцер.

«Почему? Потому что мы нашли вас, бывшего заключённого, человека, который при объявлении приговора грозил ныне убитому местью, нашли здесь, в доме вашей жертвы – в этом доме, вокруг которого вы шастали со дня преступления. И потому… Но хватит! Следуйте за мной!»