Странная тень - [9]

«Он спит».

«Есть ли в саду приставная лестница?»

«Да».

«Пожалуйста, покажите мне её».

Они пошли в сад.

Им не нужен был фонарь, потому что луна уже поднялась над кронами деревьев и освещала узкую дорожку.

«Вот она», – сказала Терезе, когда они остановились перед лестницей.

Она висела горизонтально на двух крюках, вбитых в забор, который отделял сад Вернера от соседнего владения.

«Приставная лестница только одна?» – спросил господин Шмид.

«В том сарае есть ещё одна, она покороче».

«Помогите мне сначала отнести эту к дому», – сказал он, измерив лестницу взглядом.

Терезе больше ничему не удивлялась. Она молча делала, что он просил.

«А! – произнёс он, когда они подняли лестницу, – да она совсем лёгкая!»

Да, она была лёгкой, гораздо легче, чем казалась на вид, её запросто можно было перенести с места на место и в одиночку.

Он и отнёс её самостоятельно к дому, поблагодарив свою проводницу. Прежде чем взять лестницу оттуда, где она хранилась, он внимательно изучил её и всё, что было рядом – но не смог найти ничего, указывающего на то, что её использовали в ночь убийства.

Это было неудивительно, ведь с тех пор прошёл целый месяц, а дожди и непогода (без них не обошлось в тот месяц) – они смывают все следы.

Шмид об этом не беспокоился, ему было довольно и того, что лестница доставала до второго этажа, как будто её специально подогнали по размеру, и что при использовании она прочно и надёжно стояла на своём месте, потому что её нижние концы, заострённые и обитые железом, попадали в щели между плитками, которыми была выложена дорожка, идущая вокруг всего дома.

Прямо рядом с окном мастерской он приставил лестницу. Она заканчивалась немного над вентилятором, который находился в самой верхней части окна справа.

«Подходит», – спокойно сказал господин Шмид и добавил: «А теперь другая лестница».

Была принесена и вторая лестница. Она едва доставала до окна. Также и эта лестница с обитыми железом нижними концами сразу находила прочную опору.

«Подходит!» – сказал ещё раз господин Шмид и повернулся к Терезе, которая наблюдала за ним с некоторым удивлением.

«Была ли у вашего нанимателя привычка оставлять открытыми внутренние створки окна?» – спросил он, и женщина ответила оживлённо: «Да, потому что только во внешних есть вентилятор, а ему всегда нужно было немного свежего воздуха и немного света; поэтому внутренние створки и деревянная ставня всегда были только наполовину прикрыты».

«Они и сейчас тоже только прикрыты?» – спросил господин Шмид, после того как безрезультатно попытался посмотреть через блестевшие в лунном свете оконные стёкла.

«Они в том положении, в каком вы их оставили, сударь. Я с тех пор не заходила в комнату».

«Хорошо. Но теперь сделайте мне одолжение, зайдите туда, причём без света».

Экономка медлила.

«Вам страшно?» – спросил он немного насмешливо и дружелюбным тоном продолжил: «Это нужно, чтобы получить доказательство, которое может выдать нам многое, очень многое».

«Иду», – ответила она и ушла.

Чтобы попасть в мастерскую своего хозяина, ей нужно было взять из своей комнаты соответствующий ключ. Сделав это, она нерешительно пошла по коридору. Он был полон синеватого света, который падал из его многочисленных окон, и полон чёрных теней, отбрасываемых узкими простенками; в довершение всего блестели детали доспехов и стеклянные глаза в головах птичьих чучел.

Госпоже Терезе стало очень жутко на душе, но она по существу была всё-таки не робкого десятка – так что она прогнала подкравшееся чувство страха, быстро свернула за угол, шагнула к двери и вставила ключ в замок, а потом… Потом замерла на месте, дрожа и прислушиваясь: в комнате кто-то ходил.

«Ну же, заходите!» – прозвучал какое-то время спустя голос господина Шмида, и она взяла себя в руки. Конечно! Это же детектив забрался в комнату с помощью приставных лестниц. Однако она ведь не слышала звона стекла. Как он попал внутрь через закрытое окно?

Эти мысли пронеслись в её голове; тут Шмид повторил: «Заходите» – и тогда она зашла.

Он стоял посередине комнаты и казался довольным, очень довольным, и в нём было что-то странное: он выглядел совсем не так, как раньше. Дело, наверное, было в его глазах, горящих, чёрных как ночь глазах, которые так контрастировали с его бледным лицом и огонь в которых соответствовал, пожалуй, его оживлённости, но не его наружности. Очки он держал в руке; они были сломаны.

«Как же вы попали внутрь через неразбитое, закрытое окно?» – спросила она, робко глядя на него.

«Точно так же, как это сделал убийца, – сказал он, – подробнее я вам сейчас не могу объяснить».

«Так он что, тоже влез через это окно?»

«Влез и вылез».

Женщина посмотрела на окно с содроганием; затем приблизилась к агенту тайной полиции и взяла его за руку; его рука – худая, бледная, изящная – тоже не соответствовала внешности немолодого толстяка.

«Вы не такой, каким хотите казаться, но вы же показали удостоверения, и мы вам доверяем – так как вы прольёте свет на это тёмное дело. Но ответьте мне, ведь вы уже так много узнали: почему наш добрый старый хозяин стал жертвой этого убийства, этого немыслимого убийства?»