Стоя в тени - [19]

— А в доме твоей матери имеется охранная сигнализация? Эрин вспомнилось разбитое зеркало и сразу же стало тревожно.

— Да, на ее установке настоял отец, — прошептала она.

— Тогда тебе лучше некоторое время пожить у нее.

— Не лучше ли вам позаботиться о себе? — взорвалась Эрин.

Коннор нахмурился, достал из кармана спичечную упаковку и попросил:

— Дай мне ручку.

Эрин протянула ему шариковую ручку, и он написал на упаковке номер своего мобильного телефона.

— Звони мне, если что-то случится, в любое время суток.

— Хорошо, — прошептала она, ощущая тепло упаковки, нагревшейся в его кармане. — Спасибо! Я позвоню.

— Точно? — спросил он.

— Обещаю! — выдохнула она.

Он окинул ее пытливым взглядом и вышел, хлопнув Дверью.

Эрин уткнулась в нее лбом, закусив нижнюю губу. Раздавшийся снаружи требовательный стук вывел ее из минутного умопомрачения. Она вздрогнула и пропищала:

— Кто там?

— Не забудь закрыться на засов! — прокричал ей сквозь дверь Коннор. — Я не уйду, пока не услышу его лязг!

Эрин лихорадочно подчинилась.

— Спокойной ночи, — сказал Коннор.

Она припала ухом к двери, но не услышала затихающего звука его шагов. Выждав минуту, она открыла дверь и выглянула на площадку. Она была пуста.

Эрин захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, тяжело вздохнула. Желанного облегчения, которое ей следовало бы ощутить после всех нравоучений Коннора, к ее удивлению, не наступило.

Она почувствовала себя брошенной и обозленной на весь свет. Да как он посмел позволить ей с такой легкостью выставить его за порог? Эрин нахмурилась, поймав себя на том, что зашла в своих необоснованных претензиях к нему чересчур далеко. Значит, нервишки у нее вконец истрепались.

Но как мило, однако, со стороны Коннора так настойчиво заботиться о ней!

Он уронил голову на руль, чувствуя, что не сможет вести автомобиль. Прохладное рулевое колесо приятно холодило лоб и немного успокаивало. Тем не менее его сердце разрывалось, а в ушах звенело. Он был на грани непроизвольного семяизвержения. Приблизься Эрин к нему еще хоть на дюйм, она бы ощутила его колоссальную эрекцию. В ее восхитительных чувственных карих глазах так легко было утонуть! Лишь с огромным трудом ему удалось удержаться и не зацеловать девушку.

Коннор горько усмехнулся, вспомнив, что незадолго до той заварушки, после которой он очутился в больнице, а Джесс — в могиле, он почти созрел, чтобы пригласить Эрин поужинать с ним и сходить в кино.

Ей уже исполнилось двадцать пять, возраст, вполне достаточный, чтобы играть во взрослые игры. Он был старше ее на девять лет, что не так уж и страшно. Но когда Эрин было семнадцать, а ему — уже двадцать шесть, совращать ее он не решился. Когда же она достигла своего двадцатилетия, Коннор уже с трудом сдерживал свои сексуальные порывы. Эрин была так мила, так наивна и так аппетитна, что не отведать ее прелестей было подлинным мучением. Однако папаша Эд свернул бы ему шею, если бы он хоть пальцем дотронулся до его бесценной крошки. И с этим приходилось считаться.

Основной же причиной его бездействия были продолжительные отлучки Эрин: то она уезжала на полгода на учебную практику во Францию, то девять месяцев стажировалась в Шотландии, то год работала в археологической экспедиции в Уэльсе. Он заводил себе на это время веселых подружек, среди которых попадались и весьма приятные во всех отношениях, но жениться на ком-то из них так и не решился, не в силах забыть Эрин. Вот если бы до него дошли слухи о ее помолвке, тогда бы он, возможно, и подумал о чем-то серьезном.

Этого не случилось. Закончив учебу, Эрин получила престижную должность в музее и вскоре обзавелась собственной квартирой. Как это ни поразительно, но в свои двадцать пять лет она так и не завела постоянного любовника. Коннор понял, что ему надо срочно действовать, пока еще не поздно. И был готов пренебречь угрозой нажить себе врага в лице Эда.

И вот тогда-то и случилась эта катастрофа. Выйдя из комы и обнаружив, что сам он подло предан, а его напарник погиб, Коннор не нашел в себе сил для возобновления своего романтического плана. Джесс был ему как брат, и все помыслы Коннор сосредоточил на том, чтобы выздороветь, разыскать Лазара и Новака, изобличить предателя и отомстить за своего погибшего друга.

В итоге Эд Риггз угодил в тюрьму.

Это существенно уменьшило шансы Коннора на то, что ему удастся уговорить его дочь встретиться с ним, главным свидетелем обвинения на процессе ее папаши, в субботу вечером в романтической обстановке. А его нынешний вид свел их почти к нулю. Он взглянул в зеркало и содрогнулся.

Сухощавый от природы, он приложил немало усилий, чтобы восстановить утраченные функции покалеченной ноги и мышечную массу тела. И в результате согнал последний жир. Глядя на себя в зеркало, Коннор видел идеальный анатомический муляж с четко очерченными мускулами и сухожилиями, на фоне которых следы от ожогов выглядели особенно уродливыми. Как и швы на больной ноге.

Его нынешнее социальное положение тоже нельзя было назвать престижным: он помогал своему старшему брату, фотографируя тайком неверных супругов. Его будущее было туманным, а нынешнее прозябание имело мало общего с полноценной жизнью. Все хорошее осталось в прошлом, поэтому его шансы переспать с Эрин Риггз равнялись нулю.